Полковник жил в Китай-городе. Его дом был небольшим теремом, построенным в середине семнадцатого века. Пара слуг, денщик, жена и пятеро детишек, старая мать, что доставала его иногда упреками по поводу и без оного. Когда он вернулся от золотаря домой, подозвал денщика и приказал ни кого к нему не пропускать, кроме лекаря, который должен в течение вечера приехать. Потом, подумав, добавил, что велит принести ему связку чеснока, что висел в кладовой терема.
Когда денщик ушел, закрылся в комнате, где у него стояла аглицкая кушетка, подаренная ему матерью Петра Алексеевича, царицей Натальей. Расстегнул камзол и бросил на табурет. Стянул сапоги и поставил рядом. Подошел к шкафу, где стояло несколько штоков с хлебным вином. Откупорил одну и наполнил кубок, почти до самых краев. Одним глотком осушил. В дверь постучались. Юрий подошел к двери и спросил:
Кто?
-Я, Игнат, князь, раздалось из-за двери, принес чеснок, как ты наказал. Квятковский приоткрыл дверь и вытянул руку.
Давай сюда.
Когда вожделенная связка оказалась в комнате, вновь захлопнул и громко, чтобы денщик стоявший все еще на той стороне, прокричал:
Только лекаря!
Не расслышав, что ответил его денщик. Вернулся к шкафу. Разломал луковицу и запихнул дольку (целиком) в рот. Стал жевать. Затем налил вина и запил. И только после этого лег на кушетку и уснул. Проснулся от стука в дверь. Долбился денщик.
К вам лекарь, кричал он.
Пошатываясь, полковник подошел к двери и открыл ее. Доктор проскользнул внутрь и тут же захлопнул ее.
У золотаря хрип, молвил он. Я боюсь, что вы тоже могли заболеть. Затем он увидел чеснок, и открытую бутыль.
Я гляжу, вы уже занялись самолечением. Похвально. Но не сейчас.
Доктор приложил руку ко лбу полковника, пытаясь
определить температуру. Потом потребовал открыть рот. Убедившись, что миндалины, в простонародье именуемые гландами, чистые. Достал трубку и стал слушать, как работают легкие.
Вам повезло полковник, улыбаясь, проговорил лекарь, вы здоровы. Но это не значит, что вы должны игнорировать чеснок. Как говорила моя бабка чеснок это лучшее средство от «хрипа». А теперь можете идти и спокойно общаться с домочадцами.
Квятковский встал с кушетки и надел камзол, хотел, что-то сказать, но доктор, словно прочитав его мысли, сказал:
Маску я пришлю князю Ельчанинову.
На следующий день в Москву вернулся государь. Он выслушал, Ельчанинова и произнес:
Живота не пожалейте, а вылечите его. Ларсон мне живым нужен. У меня к нему есть вопросы.
Может я смогу дать ответы? поинтересовался, осторожно, князь, опасаясь вызвать гнев монарха. Он сейчас в бреду много, что наговорил.
А разве он не по-шведски?
И по-шведски, и по нашему. Иногда на незнакомый мне язык переходит.
Скорее всего, эстляндский, сделал вывод государь. Ну, так что он такое говорит?
-Да все непонятное. Имена женские называет. Брата своего двоюродного обозвал альфонсом. Таллинн, пару раз сказал. Мне кажется, что это скорее название города, да вот только я что-то не припомню в Европе городов с таким названием. Но больше ворочается и спрашивает, какой сейчас год?
Год?
Да государь год. Ему говоришь тысяча семьсот первый, а он начинает орать: не верю. Сейчас утверждает две тысячи восьмой год. При чем от Рождества христова. И так по кругу.
-Странно, вздохнул Петр, на вопросы ты так и не ответил. Что мне тебя казнить?
Государь, прошептал побледневший князь.
Да ладно тебе. Усмехнулся монарх. Затем сжал руку в кулак, и поднес его к носу Ельчанинова, но смотри у меня князь. Умрет золотарь, ты у меня головой ответишь. А теперь ступай.
Ельчанинов вышел от Петра бледный, словно смерть свою там увидал, чуть с Репниным в коридоре не столкнулся. Вот только тот вовремя в сторону прижался. Затем выскочил во двор и бегом побежал к домику золотаря. Вскочил в сени, маски принесенной лекарем нигде не было. Осторожно прикрыл дверь и заглянул в комнату. У постели Ларсона сидел полковник Квятковский, не смотря на надетую маску, Силантий Семенович узнал его по мундиру. Никто другой в Преображенском мундире не осмелился бы войти туда. В руках Юрия была бутыль, по всей видимости, с вином, связка чеснока. У ног стояла еще одна бутыль, но с красной прозрачной жидкостью.
Если не боишься заболеть Силантий заходи. Проговорил полковник, не оборачиваясь.
Но откуда, ты узнал, что это я?
А кто еще. Аким передо мной убежал. Ему еще работу нужно выполнять по дворцу. Ты лучше в сенях подожди, я сейчас выйду и мы поговорим. Князь закрыл дверь. Минуту постоял, подумал и вышел на улицу.
Хоть по календарю и наступила весна, но на улице все еще было холодно. Казалось зима, и не думала уступать свое место. По-прежнему шел снег. Он большими хлопьями падал на не прогретую солнцем землю. Ельчанинов стал переминаться с ноги на ногу, чтобы в ожидании Квятковского не замерзнуть.
Вскоре дверь открылась, и на улицу вышел полковник. Он застегнул пуговицу на епанче и поправил треуголку.
Ни какой он не шпион. Молвил он, в бреду говорил не понятно что, но все это ни как не связано со Швецией. Будь я трижды проклят, если не прав. Еще день и мне чудится, что Андресу будет лучше. Хотя, когда на тебе такая маска, быть уверенным нельзя. Она любого выбьет из колеи, тут уж точно решишь, что попал в чистилище. Мы его с Акимом клюквенным морсом пытаемся отпоить.