Он что, не может потерпеть. Ведь лучше сходить в баню, чем мыться в бочке.
Мальчишка даже предлагал истопить печь, чтобы Ларсон мог в ней попариться, но тот категорически отказывался. Андресу казалось, что просто из нее не вылезет обратно. Он даже стал подозревать у себя клаустрофобию, которой раньше не было. Поэтому каждый день сам, иногда ему помогал Аким, таскал воду с реки. Супруга монарха была не довольна, что он, не смотря на мороз, проделывал весь путь до реки и обратно в расстегнутом сюртуке.
Хоть бы тулупчик накинул, говорила она, прислужнице, разглядывая Ларсона в окно. А то не дай бог простудится. Сглазила?
В результате однажды утром он заболел. Сильный жар, все тело заломило, а сознание вдруг помутилось. Кажется, что вот-вот ноги перестанут слушаться. Ларсон что-то бормотал, бился в ознобе и катался по печи, отчего пришедшие, по просьбе Акима, Ельчанинов и Квятковский переложили его на широкую кровать, притащенную предварительно из дворца.
Приятный человек, прошептал полковник, накрывая того епанчей, загадочный. Государю такие нравятся, и не хотелось, что бы мы его потеряли. Может лекаря пригласить?
Немца? уточнил Ельчанинов.
Нет, русского. Иноземцы способны только кровь пускать.
Аким, сбегай в стрелецкий полк. Найди там Ивана Емельяновича Спешнева. Да скажи ему, что Силантий Семенович Ельчанинов просил у него лекаря. Только давай, чтобы стрелой. Вон коня моего возьми. Да и нам с тобой Юрий надо выйти на улицу, мало ли он чем приболел. Иноземец все-таки.
Втроем они вышли на улицу. Ельчанинов проводил взглядом ускакавшего на коне Акима и проговорил:
Лучшее средство от лихорадки баня.
Не буду спорить, согласился Квятковский, только существует одна незадача. Мы с тобой не уверены, что болезнь эта паром лечиться. Ему бы хлебного вина. Говорят, монахи его специально для этих целей сотворили. Сверху обтереть, да во внутрь налить.
Что верно, то верно. Хлебное вино лучшая профилактика. Вот только, тут Силантий Семенович, занервничал, что-то у меня на душе неспокойно. Не правильно я поступил, решив, что должны мы с тобой больного покинуть. Должен ведь кто-то остаться с ним.
Вот я и пойду, сказал полковник и, отодвинув своего приятеля в сторону, направился к двери. А ты Силантий стой здесь, жди лекаря, никого не впускай. С этими словами он вошел внутрь.
Ларсон лежал на кровати и бредил. Полковник подошел к кадке, достал из кармана камзола чистый белый платок. Намочил его. Вернулся к больному и приложил к голове.
Зачем, зачем, она мне изменила, бормотал больной, да еще с моим двоюродным братом.
Квятковский закачал головой, осуждая действия не знакомой ему женщины. Юрий понял, что сейчас в бреду, эстляндец выскажет все, что знает. Но тот начал произносить какие-то непонятные слова. Бормотал про Мерседес. Может так звали ту, что изменила Ларсону с его двоюродным братом? Затем стал бранить русских, за то, что те испоганили свои красивые города, превратив их в помойки. Последняя фраза для Квятковского была совсем непонятна. Как-то не вписывалась она в действительность. Полковник знал, и был убежден, что во всем мире, по крайней мере, в Европе, русские города были самыми чистыми и красивыми. Неожиданно Квятковский испугался. Страшная мысль пронеслась в голове:
«А вдруг это чума. Была же она лет, так сорок назад. Как никак с нечистотами золотарю приходится дело иметь. Хотя, тут полковник машинально рукой махнул, какой он к чертяке золотарь. Нечистот, как черт ладана пугается. Работу его Аким выполняет. Так что чума это скорее бред, полный бред».
Неожиданно Ларсон замолк. Квятковский вновь испугался. Даже вздрогнул. Он посмотрел на больного. Облегченно вздохнул. Эстляндец смотрел на него.
Пить, прошептал он.
Квятковский встал, взял со стола ковшик и зачерпнул воды. Поднес к губам больного. Тот жадно сделал пару глотков и вновь провалился в сон.
Сон лучшее лекарство, прошептал полковник.
Дверь скрипнула, и на пороге появилось странное существо, в длинном черном плаще и с птичьей головой. Квятковский перекрестился.
А вы герой, проговорило существо, теперь ступайте к себе домой. Я к вам после зайду, проверю, не заболели ли вы.
Вот нечистая, проворчал полковник и потянулся к шпаге.
Стойте, стойте полковник, не собираетесь же вы убить лекаря!
Лекаря? переспросил Юрий.
Да лекаря. Это одежда такая. Я ведь не знаю, чем болен мой пациент. Клюв заполнен целебными травами и ладаном, чтобы предотвратить заражение меня. А вам бы я советовал жевать чеснок. А теперь ступайте, оставьте меня одного наедине с пациентом.
Квятковский встал с табуретки. Накинул на плечи епанчу и направился к дверям. Там он неожиданно остановился и спросил:
Доктор, а у вас есть еще такая маска?
Есть! А что?
Можно я с вами об этом потом поговорю?
Вот приду вечером, там и поговорим. А сейчас ступайте. Считайте что это мой приказ.
Полковник вышел, захлопнув за собой дверь. На улице его ждали Аким и Ельчанинов.
Лекарь выгнал меня. Велел убираться. Боится, что я инфекцию подхвачу. Домой гонит, прошептал Квятковский, Что за болезнь он пока не ведает.