Степи это движение. Стада кочуют, перебираются с места на место в поисках более сочной травы. И люди поступают так же. Кочевье снимается с места, как только стадо объест траву вокруг места очередной остановки.
Эта стоянка принадлежала лишь людям. И люди эти не пасли стада. Они просто жили здесь. Жили на стоянке ради того, чтобы стоянка оставалась на своем месте.
Подобное было для
Накато в новинку. Да, она видела города равнины там тоже люди жили на одном месте. Но города это города. А здесь стоянка. Даже не горская деревня. Один громадный загон, а в нем еще загоны, поменьше, и шатры. И множество людей суетящихся, галдящих, громогласно спорящих. Рабы тащили в разные стороны тюки, мешки и грузы. Тут и там дымились печи такие Накато видела в горских деревушках и городских домах. Возле печей гремели и звенели похоже, вокруг очагов обустраивалось что-то вроде мастерских.
Вот детей не было заметно. Накато не сразу обратила на это внимание.
В любом кочевье ребятишки на стоянках неизменно носились между шатрами, визжали, гоняли молодых страусов, устраивали в пыли возню и драки. Их звонкие голоса подымались над кочевьем, перекрывая шум людской суеты и разговоры взрослых.
Здесь только окрики. И звон меди от печей видимо, там работали оружейники. В этом Накато была уверена.
Навряд ли в таком месте станут ковать медные блюда или кувшины. Или изготавливать зеркала. Нет, это не вотчина купцов и ремесленников. Да, купцы были. Но больше всего на стоянке находилось воинов. И вид у них был отнюдь не праздный. Они охраняли эту стоянку со всеми рабами и имуществом, что здесь имелись.
А рабами полнился каждый небольшой загон внутри обширной огороженной площади. Точнее не столько рабами, сколько рабынями.
Женщины там сидели изможденные, поникшие. Они не дрались, не ругались визгливо, даже не выли и не плакали. Они успели отчаяться. А вокруг каждого загона с живым товаром бродили или сидели, переговариваясь и негромко пересмеиваясь, вооруженные мужчины.
К одной из таких загородок подогнали и вереницу усталых пленниц.
Никто уже не роптал, когда их загоняли, как скот, внутрь. Никто не возмутился, что в кадке у входа нет воды. Женщины сидели вповалку, терпеливо дожидаясь, когда нескольких выволокут наружу, чтобы наполнили кадку из источника в дальнем углу стоянки.
Соседний загон полнился ребятишками. От совсем маленьких, едва научившихся ходить лет трех-четырех, до подростков лет десяти-одиннадцати. Девочки и мальчики вперемешку сидели на земле или валялись вповалку.
Судя по всему, в этом месте рабов перепродавали.
Подтверждение этому соображению появилось уже поутру. В этот раз рабынь даже мыть не стали. Видать, решили, что и так сойдет.
Их попросту выгнали за загородку, даже не покормив. И поволокли к обширной площади, расчищенной в центре несуразно громадной стоянки, напоминающей слишком большую деревню или маленький город.
Там уже толклась уйма народу люди толпились, переговаривались, временами и переругивались громогласно. Туда-сюда сновали рабы, с разных сторон тянулись вереницы связанных пленников на большинстве из одежды имелись лишь веревочные путы.
Мужчины, женщины, дети. Все понурые, поникшие.
Всех ждала незавидная участь. И все с нею смирились. Смирение или смерть выбор в Степи всегда был прост.
*** ***
Несмотря на ранний час, торговля шла уже вовсю. Накато припомнила, что гомон с этой стороны она слышала еще перед рассветом. А когда рассвело здесь уже вовсю шумело и галдело. Значит, перед рассветом сюда согнали первых рабов. С рассветом же явились первые покупатели.
Девушка с любопытством оглядывалась по сторонам.
Расчищенная площадь вполне могла бы послужить для стоянки небольшого кочевья настолько была огромна. И вся она полнилась народом.
Связанные рабы толклись или сидели на голой земле. Некоторых выстроили под навесами по бокам площади, других привязывали за ноги к вбитым в землю столбам, как скот на выпасе.
Упитанные сытые мужчины в чистой тканой одежде и с оружием расхаживали, оглядывая живой товар. Торговцы толклись рядом.
Женщин, среди которых находилась и Накато, повели к свободному месту, выстроили в ряд. Ведьму поставили отдельно от остальных, ей единственной дали ковш воды напиться. Та ухитрилась еще и на лицо себе плеснуть пригоршню. Остальные рабыни заворчали глухо мол, им бы хоть по глоточку!
Накато вздохнула. Она была выносливее остальных, но тоже не отказалась бы попить.
А торчать здесь придется, возможно, едва не до полудня. Да даже если их всех раскупят раньше придется ждать, когда покупатель расплатится с торговцем, пока закончит все дела и соберется. Потом нужно будет идти. По всему выходило, что поесть и попить удастся поздним вечером и то, если повезет. Вполне возможно, терпеть придется до завтрашнего дня или вечера.
Кстати, шхарт сидела отдельно ей даже кусочек тощей соломенной подстилки достался. На недавних товарок, стоящих на подламывающихся ногах, даже не глядела.
То-то смешно будет, если ее купят, а она,
Накато, останется среди остальных! подумалось девушке с внезапным злорадством. Любопытно, что колдун предпримет в таком случае? И она будет не виновата, что так вышло она следовала приказу: сидела тихо, не высовывалась.