И вот теперь, плача в подушку, Гермиона понимала, что должна, наоборот, радоваться ведь её приняли, она теперь сможет уехать из этого места, где до сих пор в магазинах отпускают пошлые шуточки в её адрес. Но как же при этом было горько у неё на душе. Как же было сейчас тяжело вновь проходить через всю эту боль и унижение, что воскресило в памяти письмо.
Гермиона тихо лежала на боку, свернувшись калачиком на диване, и, практически не мигая, смотрела на конверт, лежащий перед ней на полу. А слезы все продолжали скатываться по лицу и впитываться в подушку. В итоге она так и уснула на этом диванчике.
Глава 3
* * *
Было уже далеко за полночь, а Гермиона всё ещё продолжала перемывать котлы после очередного учебного дня. Вот уже два месяца как она работала в Хогвартсе и за это время уже не раз думала о том, что писать то письмо было плохой идеей. Её новые коллеги, многих из которых знала ещё по временам обучения, были с ней холодны до отчуждения, но этого она всё-таки ожидала. Хуже обстояли дела с учениками до Гермионы постоянно доносились похабные шуточки. Пусть они были сказаны и не в её адрес, но все прекрасно понимали, кого именно имел в виду автор остроты.
Но на вершине всего и вся стоял он Северус Снейп. Ещё в день своего прибытия в школу Гермиона поняла, что отношение к ней у Снейпа нисколько не изменилось. А понимание того, что Хогвартс это её последняя надежда на нормальную жизнь в магической Британии, казалось, даже прибавило ему фантазии в изобретении оскорблений. Гермиона до сих пор помнила тот их разговор, состоявшийся в его кабинете в присутствии почти всех преподавателей, которые просто стояли и молча смотрели, как её унижают...
Что ж, мисс Грейнджер, как видите, слава это далеко не всё в этой жизни. Тем не менее вы здесь, и я должен сказать несколько слов о вашем дальнейшем пребывании в стенах школы, проговорил Снейп, глядя куда-то за спину Гермионы, словно её тут и не было. Ваша комната будет находиться отдельно от всех рядом с кабинетом Зельеварения. Ввиду тонких стен в замке мне не хотелось бы, чтобы ваш беспокойный, кхм, сон мешал другим преподавателям.
Услышав эти слова, да еще и чей-то смешок, Гермиона покраснела. Она предполагала, что Снейп не упустит шанса напомнить ей о прошлом, но чтобы вот так сразу, в первый же день, при всех преподавателях?! Какое ему дело до её личной жизни? Но сейчас ей нужна была работа, поэтому Гермиона только опустила голову, надеясь, что это хоть чуть-чуть скроет её покрасневшее от стыда и обиды лицо. А Снейп тем временем продолжал:
О непосредственных ваших обязанностях мы поговорим позже. Так как вы являетесь всего лишь помощником-лаборантом, ваше присутствие в Большом зале за преподавательским столом невозможно, как и за столами учеников. Можете есть в своей комнате или на кухне. Думаю, вы будете рады компании эльфов, за чьи права так рьяно боролись. Что вы на это скажете? спросил Снейп, как будто не понимая, что ничего, кроме согласия, от Гермионы не может сейчас исходить.
Да, тихо проговорила она, не поднимая головы, ожидая, что на этом унижения закончатся. Она ничего не имела против эльфов и возможности принимать пищу у себя в комнате была только рада,
но по факту её только что официально сделали никем. В Хогвартсе были ученики, преподаватели, эльфы, привидения. Каждый из них обладал определенным положением, и Большой зал создавался таким именно для того, чтобы это всё подчеркнуть, чтобы все чувствовали чёткую структуру школьного устройства. Но, запретив Гермионе бывать в Большом зале, Снейп вычеркивал её из этой системы. Даже Филч сидел за преподавательским столом, являясь, по сути, лишь уборщиком и ночным сторожем. А вот она теперь была никем.
Мисс Грейнджер, тем временем проговорил Снейп таким голосом, что Гермиона внутренне сжалась, ожидая очередной «удар», я понимаю, что правила приличия вам в некоторой мере чужды, но здесь мы требуем неукоснительного их соблюдения. Потрудитесь смотреть на собеседника, когда отвечаете на заданный вопрос. Итак, что вы скажете в ответ на эти условия?
Слова Снейпа, сказанные с презрением и издёвкой в голосе, резанули Гермиону по сердцу так больно, что вместо ответа ей захотелось выкрикнуть: «Да за что же вы меня так ненавидите?!». Но так смогла бы сделать прежняя Гермиона, а эта лишь подняла голову и, надеясь, что слезы всё же подождут еще пару мгновений, посмотрела на Снейпа.
Хорошо, директор, я согласна на ваши условия, проговорила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
В таком случае можете быть свободны, глядя ей прямо в глаза, ответил Снейп. Занятия начинаются завтра в девять. Надеюсь, вы не отвыкли рано вставать и окажетесь на рабочем месте вовремя. Можете идти, вы не должны присутствовать при обсуждении учебного процесса. Это не в вашей компетенции.
Снейп закончил говорить, но взгляда от лица Гермионы не отвел. Остальные преподаватели тоже молчали и смотрели на стоящую посередине кабинета девушку, которая вновь покраснела от прямого намека на то, что она практически год не работала по известным всем причинам. И никаких напутственных слов. Даже Минерва МакГонагалл, которая когда-то называла её своей лучшей ученицей, лишь молча смотрела на старающуюся сдержать слезы Гермиону. Понимая, что на этом её аудиенция закончилась, Гермиона развернулась и пошла к выходу из кабинета. Уже у самой двери она услышала, как Снейп произнёс: