Она не понимала, в чём причина такого его поведения. По идее, её всё это должно было только радовать, но в результате лишь усугубляло ситуацию. Терзаемая развратными снами ночью, днём она боролась с пошлыми мыслями, показывающими, как практически любой предмет использовать в любовных утехах. Если раньше Гермиона по приказу Снейпа всё мыла руками, то сейчас она почти полностью игнорировала это распоряжение, используя для этого магию. Самое интересное было то, что Снейп никак не реагировал на столь грубое нарушение своего распоряжения. Он словно ничего не замечал. А ведь если бы Гермиона обратила тогда на это внимание, то многого бы просто не произошло в её жизни. Но в то время ей было совершенно не до подобного анализа. Ведь стоило всего лишь провести несколько раз руками по пробирке, и воображение сразу же рисовало, как пальцы скользят по члену, вызывая небольшой фонтан из спермы, брызги которой попадают ей на руки, на грудь, на губы, а, возможно, и в приоткрытый рот...
Последние несколько дней Гермиона почти всё время была на взводе. Даже одежда участвовала в её сексуальных мучениях. Бюстгальтер теперь не просто прикрывал грудь, нет, он был словно две руки, поглаживающие и ласкающие. А трусики, они так и норовили чуть сильнее придавить её нежные лепестки, напоминая Гермионе, какие они у неё чувствительные.
Казалось бы, почему не помастурбировать и не снять напряжение изголодавшегося по чувственным наслаждениям тела, сделать это в своей комнате, где никто не увидит? Но Гермиона боялась, что если позволит себе это хоть раз, то потом просто не сможет остановиться. Желание снова и снова испытывать наслаждение от оргазма завладеет ей, и однажды она будет, как и тогда, поймана за самоудовлетворением. По сути, это её личное дело чем она занимается. Но всё ведь зависит от того, как это представят общественности и Попечительскому совету. А в том, что об этом будет доложено в самом неблагоприятном для неё виде, Гермиона не сомневалась. Тем более что сегодня Снейп во время занятия произнес:
Надеюсь, никому не придется напоминать в преддверии Рождественского бала, что в Хогвартсе не потерпят аморального поведения. В противном случае нарушитель вылетит из школы в ту же минуту. И тогда нам не придется специально запирать кабинеты, тем более зал со школьными наградами.
Фраза была сказана ученикам, но на последних словах Гермиона, держащая в тот момент в руках длинную стеклянную трубку, почувствовала, как краснеет под взглядами присутствующих в классе слизеринцев и рейвенкловцев, которые все как один посмотрели на неё.
Теперь понятно, почему в этом году метлы запирают, донеслось с дальней парты, а то, как летать потом? Еще скользкими станут
Смешки наполнили класс, а Снейп же, словно ничего не замечая, продолжил проверять приготовленные учениками зелья...
Вот так и получилось, что именно сегодня ночью Гермиона покинула свою комнату, позабыв про осторожность. Ещё неделю назад она принесла к себе все необходимые ингредиенты. Оставался лишь
один. Вот только он считался достаточно редким и находился под строгим учетом, поэтому Гермиона не решалась его взять, понимая, что Снейп сразу заметит пропажу. Изначально она предполагала дождаться, когда семикурсники станут изучать особое зелье сна, в состав которого входил этот ингредиент. Тогда, в случае ревизии, можно будет списать пропажу на перерасход во время занятия. Однако Снейп, словно узнав о её намерениях, перенес изучение этого зелья на февраль. В результате, Гермиона вынуждена была, вопреки благоразумию, пойти на явное воровство.
«Хотя ещё неизвестно, заметит ли Снейп вообще эту пропажу, тем более, что в последний раз он подходил к этому шкафу с месяц назад», подбадривала себя Гермиона, идя по коридору.
После занятий она не стала переодеваться, так и оставшись в белой блузке и юбке, сняв лишь жилетку. Отправляясь же за недостающим ингредиентом, она накинула сверху мантию.
«Зато сегодня я, наконец-то, буду спать спокойно. Главное, с этим справиться, а с остальным будем»
Однако додумать мысль ей не удалось. Она уже начала открывать дверь в кабинет Зельеварения, как вдруг ощутила сзади себя какое-то движение. Гермиона попробовала обернуться, но в ту же секунду почувствовала, как чья-то рука зажимает ей рот, а вторая обхватывает поперек живота. Нападение было настолько неожиданным, что Гермиона в первые мгновения практически не сопротивлялась. Потом она, конечно же, опомнилась и попыталась вырваться, но её уже втолкнули в лишенное света помещение и прижали к чему-то, напоминающему стеллаж. «Одна из кладовок Филча», промелькнуло у неё в голове, и она с ужасом начала понимать, с какой целью её сюда затащили.
Схватившись руками за полку, что была чуть ниже груди, Гермиона попробовала оттолкнуться, чтобы дать себе больше возможностей для освобождения. И это у неё, на удивление, получилось державший её неизвестный чуть отступил, увлекая Гермиону за собой, и даже убрал руку с её рта. Она внутренне возликовала и попыталась развить свой успех, но в то же мгновение услышала тихий шепот и почувствовала, как её руки, всё ещё упирающиеся в стеллаж, опутывает что-то жёсткое. Понимая, что теперь шансов на спасение практически нет, Гермиона попыталась громко закричать, надеясь, что её услышит хотя бы Пивз. Однако наложенное Силенцио лишило даже этой возможности. Она попробовала ударить нападавшего ногой, но тот, как оказалось, только этого и ждал. Стоило Гермионе лишь перенести вес на правую ногу, чтобы левой хорошенько размахнуться, как тут же она почувствовала резкий толчок в бок. Пытаясь сохранить равновесие и не упасть, она инстинктивно расставила ноги шире и, в то же мгновение, ощутила, как её лодыжки что-то стягивает, не давая сдвинуться с места ни на миллиметр. Теперь Гермиона была полностью во власти неизвестного, не имея возможности ни двигаться, ни закричать. Лишь только глухое мычание доносилось сквозь её, словно склеенный, рот.