Именем революции освободить политических!
Надзиратели испугались, забегали, стали открывать двери, выпускать. Часовой смотрит с башни, а не орет и руками не машет и не стреляет, значит, тоже испугался, потому что народу у тюрьмы видимо-невидимо.
Арестанты стали выходить. А какой-то дядечка забрался на заборчик напротив и начал кричать:
Да здравствует революция! Война до победы!
И вдруг выходит знакомый Мишке арестант. Тот, который стекольщик. Тот, который Сережкин папа. Вот радость-то будет у Сережки!
Вышел. Немного послушал, что орет дядька с забора. Потом вдруг сдернул с себя старый черный картуз и тотчас же снова нахлобучил его почти до ушей.
Ну, конечно же, это он! Его манера!
Но он больше не стал слушать, что орет дядька, а стал протискиваться.
А из толпы к нему голос:
Гришенька! Гришенька!
Это выскочила ему навстречу Дарья Михайловна. Она как стирала дома, так и выскочила в платье да в фартуке, без платка и даже без шубы. Но не мерзнет с радости.
Обняла своего сокола, целует, плачет и смеется все вместе. Мишке даже неудобно смотреть самому хочется заплакать.
Потом она отпрянула, отошла, стала смотреть на него:
Гришенька! Здоров ли?
Тогда он ее обнял и сказал:
Пойдем, Дашенька! Пойдем домой!
Да ведь говорят! и Дарья Михайловна показала глазами на дядечку на заборе.
А ну их! Пусть говорят!
И пошли.
А старый черт вечером сказал тете:
Ну и жизнь пошла! Царя свергли, а Гришку-арестанта выпустили
Цари жили хорошо
Теперь Сережка всегда веселый. И глаза у него всегда блестят. Мишке хочется знать все. Он спрашивает:
А за что твоего папу садили в тюрьму?
Сережка смеется в ответ:
За царя!
Почему за царя?
Потому что цари больно хорошо жили!
Мишка ничего не понимает. А это очень обидно.
Тогда Сережка спросил:
У тебя мамка сколько получает?
Тридцать рублей.
В месяц?
В месяц.
А за комнату сколько платит?
Теперь десять рублей.
В месяц?
В месяц.
Сколько остается?
Двадцать рублей.
А в год сколько?
Двести.
Еще подумай!
Мишка стал думать, шевелить губами. Да, он ошибся! Ведь месяцев-то двенадцать. Двадцать на десять двести, да еще двадцать на два сорок.
Двести сорок!
На тебя и на мамку?
Ага!
Вот у тятьки в мастерских работал один дядька. Его звали Федькой. Он столь же зарабатывал, как твоя мамка. А жить ему труднее: шесть ртов кормил. Так он все спрашивал:
Как жить-то?
Один говорит Федьке:
Надо каждую копейку беречь!
Другой говорит:
Надо больше работать!
Мой тятька слушал-слушал да как бухнет:
Тебе бы, Федька, царем стать!
Все спрашивают:
А почему царем?
А потому, что цари вовсе не работают, а живут дай боже!
А ты откуда
знаешь? Портянки что ли вместе с царем сушил на одном солнышке?
А есть такая почтенная книга: «Свод законов Российской империи». Раздел первый про царей и сколько им платят.
И что ты там вычитал?
А то, что в год царю или там царевичу триста тысяч рублей на веселую жизнь!
Ух, ты! Почти по тыще в день!
Вот-вот А как дорастет до восемнадцати лет, дают еще мильон строить дворец!
Как будет жениться еще мильон: на свадьбу!..
Федька не вытерпел и рявкнул: «Вот гады! А мы тут с голоду пропадаем!»
Но кто-то об этом разговоре донес. Их обоих схватили и в тюрьму за оскорбление государя!
К тятьке прицепились посильнее и осудили надольше. Он давно был на примете у них. Они и на войну хотели его сдать, да не вышло: у него слабое здоровье. А в тюрьму вышло: посадили и еще набавили за побег
Сережка рассказал и ушел. А Мишка поскорее домой. Вынул чистую тетрадку, стал решать новую задачу.
Задача нелегкая: царь получал в год триста тысяч рублей; сколько лет должна работать Мишкина мама, чтобы получить столько же?
Высчитал!
Мама получает сейчас 360 рублей в год. За квартиру 120 рублей. Остается 240 рублей. Пусть будет для ровного счета не 240, а даже 250.
Значит, мама должна работать тысячу двести лет, чтобы получить столько же, сколько царь получает в год.
И если она будет тысячу двести лет жить, не хворать, не умирать, а все работать, а пить-есть не будет и покупать ничего не будет, тогда через тысячу двести лет она сможет один годик пожить по-царски!
А если будет работать четыре тысячи лет, а пить-есть не будет и Мишку кормить не будет, и покупать ничего не будет, тогда сможет построить дворец или выйти замуж по-царски.
Вот как получается!
16
Красные бантики
И царский брат Михаил тоже отказался. Стало какое-то временное правительство. Временное, это значит ненадолгое.
Все рады, что больше нет царя.
В воскресенье мама разбудила Мишку, не дала поспать, понежиться:
Вставай, сыночек! Вставай, засонька! Пойдем на площадь, праздновать, что нет царя!
Стала мыть-тереть Мишку. До того дотерла, что у Мишки заблестели и покраснели щеки и нос заблестел. Потом одела во все чистое, во все глаженое.
Мишка скорей к двери показать себя. Но мама закричала:
Стой, погоди! Не все еще!
И пришила ему на пальтишко красный бантик. И себе пришила.
Мама! А почему бантик?
Потому что революция!
Тетя подслушала этот разговор и стала шипеть из кухни:
Рано радуетесь! Кабы плакать не пришлось!