Вижу! Вижу! Не спишь, притворяешься! повторила она.
Мишка приподнялся опечаленный, разочарованный перевел глаза на перила кровати и подскочил от радости.
На перилах еле удерживались, не в силах перегнуться пополам, два длиннющих великанских чулка, битком набитые подарками.
Нет! Не все было сном! Приходил Дед Мороз, приходил!
Мншка схватил чулки, и-из них посыпались подарки: яблоки, конфеты в пестрых обертках, коробка цветных карандашей настоящих фаберовских, и свернутая в трубочку сказка с блестящими, ярко раскрашенными картинками «Про Рю-бе-ца-ля, счетчика реп».
А чулки все еще не опустели.
Но тут мама зажгла спичку и подошла к елке. Огонек перебежал со спички на
красную свечку, потом на желтую, на зеленую, на синюю. Елка засверкала огнями, красиво заблестели разноцветные цепи кольчико к кольчику, озарились пестрооклеенные спичечные коробочки на нитяных петельках, заискрились пряники, обсыпанные сахарной пудрой, засияли замечательные конфеты «Флора» из лучшей в городе кондитерской Якубовского.
Но и это было еще не все!
В дверь вежливо застучали. Мама укоризненно взглянула на еще не одетого Мишку и сказала, тоже вежливо: «Войдите, пожалуйста!»
Вошел Мелис, самый хороший немец в их квартире, хотя и самый бедный.
Только при нем можно было отпирать и выпускать Колю. Только он делал ребятам вертящиеся бумажные мельницы, прикалываемые к лучинкам длинными-длинными булавками со стеклянными головками.
Такими длинными булавками с флажками всех стран богатые немцы Отто и Беккер отмечали на большой во всю стену карте, как идет война. А милый Мелис таскал у них эти булавки ребятам для мельниц.
Гутен Абенд, Миша! сказал Мелис, войдя в комнату.
Гутен Абенд! ответил ему Мишка, как полагается.
И Мелис протянул ему изумительный рождественский подарок большой деревянный ящик с разноцветными кубиками.
Мишка в одной рубашке соскочил с кровати и схватил кубики.
Что надо сказать, сыночек? весело спросила мама и благодарно посмотрела на Мелиса.
«Спасибо!» хотел привычно выпалить Мишка, но успел сказать только «Спа..» Он вспомнил, что тут надо совсем другое.
Данке! Данке! закричал он, радуясь, что не осрамился, что вспомнил, как по-немецки спасибо.
А потом пришли ребята, и ходили вокруг елки, и пели веселую песенку о том, как в «лесу родилась елочка, в лесу она росла».
И Мишка уснул с кубиками под подушкой и с песенкой про елочку на губах
11
Сквозь застывшее окно
За окном уже было белым-бело:
И стало каждый день так:
Мишка подойдет к застывшему окну, подышит на ледяные цветы и деревья, продышит маленькую дырочку, поглядит сквозь нее на улицу и начинает вздыхать.
За окном ребята носятся на коньках по обледеневшим, укатанным тротуарам.
А Мишке нельзя. Запрещено.
Он еще не поправился.
Когда коньки наскучат, ребята идут в знаменитый овраг засору. Каждый на лыжах, лыжи выгнуты дугой: носки и концы вверх, одни серединки на снегу. К носкам лыж привязана веревка. Натянешь ее, чтоб было за что держаться, и мчись с горы, а за тобой клубы снежной пыли.
Но Мишке и так нельзя. Тоже запрещено.
Вот неторопливо трусит лошадка. Вся она заиндевела на морозе. И ямщику холодно даже сквозь толстый тулуп пробивается стужа. Ямщик поднял высокий, выше головы, воротник, смотрит вперед, не шевелится, не оглядывается. Он не догадывается, не чувствует, что сзади к нему на сани подсели Сережка и Тоська.
Они подсели и едут, будто они богачи и у них своя лошадь. А Мишке и этого нельзя. Его вовсе не выпускают на улицу. На его долю досталась одна только проглядинка в застывшем окне. Да и она то и дело снова затягивается льдом.
Из-за всего этого стало Мишке скучно. Он перестал поправляться, стал худеть.
Мама сбилась с ног: зовет одного доктора, приводит другого, ждет третьего. И каждому надо платить, и уже все деньги вытащили из свинки, а толку нет!
Мишке дают порошки, поят каплями и микстурами, колют в руки, чтобы он ел побольше, чтобы стал веселей. А он ест все меньше и меньше, делается все печальней да печальней.
И вдруг все изменилось!
Мишку увозят из дома
Вот в эту избушку и попал Мишка. А случилось это так.
Серым скучным утром мама разбудила его:
Вставай, сыночек! Вставай, бедолажка! Раз-два оденься! Три четыре поешь! Пять-шесть поедешь в гости! Вот как!
Мишке все равно Встал, оделся, немного поклевал
В это время дверь отворяется, и в комнатку, не постучавшись, входит старушка. Вошла, сняла шаль, посмотрела на Мишку, улыбнулась, и в комнатке почему-то стало веселей. Может быть, потому, что эта старушка какая-го славная и забавная.
Она низенькая, толстенькая, носик пуговкой и по всему лицу веснушки. Она не ходит, а перекатывается, как колобок, и все говорит-говорит.
Сначала она сказала, что Мишка очень худ:
Такого худышку даже страшно брать с собой как бы не переломился в дороге!
А потом сказала, что Мишка еще станет богатырем. Илья Муромец тоже тридцать лет и три года сиднем сидел, а потом слез с печки да как зачал махать, все испугались, окарачь поползли!