Теперь все в порядке: никто не украдет!
Спрятал, выпрямился, случайно взглянул в окно, а за окном Сережка. Идет домой мимо окон.
Пришлось снова добывать коробку. Затем сияющий Мишка
примчался к Сережке:
Сережка! Сережка! Вот тебе деньги десять рублей! Это стекольщик дал. Он твоему папе должен. Только он совсем не стекольщик. Он арестант. Помнишь? Который через наш двор убежал! Только он вовсе не арестант, а твой
Тут Мишка остановился, передохнул, поглядел в широко раскрытые глаза ничего не понимающего Сережки и лишь тогда закончил:
твой папа!
Чего ты городишь? как-то недоуменно и даже сердито спросил Сережка. Я что-то не могу понять. Ты потихоньку. С самого начала.
Мишку страшно удивило, что Сережка ничего не понял. Ведь все так ясно! Оба глядели друг на друга круглыми глазами и оба молчали.
Потом Мишка немного пришел в себя и уже спокойно стал подробно рассказывать о том, как тогда арестант убегал, как снимал на дворе картуз, а потом опять нахлобучивал. И о том, что стекольщик тоже снимал картуз и тоже нахлобучивал.
Сережка слушал вроде с интересом, но как-то так, словно он слушает не правду, а сказку, словно он не придает значения Мишкиным словам. И Мишке стало как-то неудобно говорить.
Но вот он дошел до того, как вечером увидел в комнате три глаза и очень испугался, и как старый черт прогнал его из кухни, а тетя уложила спать, и как он заснул и увидел во сне арестанта, и как проснулся и подслушал у старого черта, что беглый арестант это Сережки-хулигана отец.
Вот кто стекольщик-то!
Мишка думал, что Сережка выслушает его и обрадуется, улыбнется, схватит Мишку, обнимет и кверху поднимет. Но получилось совсем не так.
Сережка немного помолчал, как будто что-то обдумывал, а потом презрительно сказал:
Мало ли что можно увидать во сне! Эх ты, брехушка!
И добавил:
Больше всего брехунов не люблю!
Обругал, плюнул и ушел. А десятку все-таки взял. Вынул ее из коробочки, а на коробочку наступил, поломал, бравого казака Козьму Крючкова в землю вбил!
Для кого Тоська просил взаймы
Миша! вежливо сказал Тоська.
Но Мишка теперь не любит Тоську. Не за что его любить. Он тогда убежал, не стал спасать Колю. Да и настроение у Мишки сейчас плохое.
Чего тебе? грубо спросил он.
Тоська всегда гордый, а тут словно не замечает Мишкиной грубости.
Мишка! У тебя деньги есть?
Мишка знает, как в таких случаях отвечать: его научила тетя.
Есть, да самому нужны! сказал он.
Дескать, на чужой каравай рот не разевай, а пораньше вставай да свой затевай!
Но Тоська проглотил и это оскорбление:
Дай взаймы!
На что тебе?
Дай, для дела!
Не дам!
А Тоська все свое:
Дай! Хоть дня на три дай!
Что это с Тоськой? Всегда такой гордый, а теперь просит, унижается. А никогда раньше не просил.
На что тебе? спросил Мишка еще раз, но уже помягче, по-человечески.
Надо и все! Дай по друбже!
По дружбе? А от Кольки ты тоже по дружбе удрал?
Да я для Кольки и прошу! вырвалось у Тоськи. Он не должен был этого говорить, умер бы, а не проговорился, да уж очень обидно стало, что Мишка укоряет его, посмеивается над ним.
Но теперь Мишка уже не смеялся. Он впился глазами в Тоську и хрипло от волнения спросил:
Как для Кольки? А где Колька?
А дашь?
Дам! Дам!
И Мишка схватил Тоську за руку и потащил его в свою комнату.
А в комнате на комоде лежит гипсовая свинка. Она невелика, но если станешь поднимать удивишься: тяжелая!
Это Мишкина копилка. У него с мамой такой уговор: все, что он выручит от телеграмм, все откладывают в копилку на черный день. А черный день, это когда мама захворает или когда Мишка захворает, и надо будет платать врачам за леченье и покупать дорогие порошки. Или если надо будет купить пальто или сапоги.
У этой гипсовой свинки на спине щель. Туда спускают монетки. И медные, и серебряные. Можно даже бумажный рубль засунуть. А когда придет черный день, тогда свинку разбивают и деньги тратят.
Но сейчас, без спросу, разбивать нельзя. Надо попробовать достать, не разбивая. Мишка умеет так доставать. Ему уже приходилось надо было пятачок купить карандаш.
Повернули свинку вниз спинкой, стали вытряхивать монетки. Помогали спичкой. И выковыряли из свинки четыре серебрушки: двугривенный, пятиалтынный, гривенник и пятачок. Пятачок вылез легче всего: он самый маленький.
Стало у них пятьдесят копеек. Неужели еще трясти?
Хватит? спросил Мишка.
Может, хватит.
Но Мишка подумал и стал трясти еще Вот теперь, пожалуй, хватит.
На!..
А гордый Тоська не берет. Возьмешь, так Мишка может подумать, что он просил для себя. И Тоська даже заложил руки за спину: мне, мол, наплевать на твои деньги, пойми, что я не для себя просил. И говорит:
Пошли!
Мишка сгреб деньги и за Тоськой. А куда? Как вы думаете?.. Ой, нет, совсем не туда, а прямо к Тоське домой во флигелек.
Но перед тем, как идти, Тоська внимательно огляделся: не следит ли кто?
Вот он Коля!
Сигизмундова избушка невелика: комнатка да кухня. Комнатка мала, кухня еще меньше. Им очень тесно. Тетя говорит, что они спят стоя.
Но Тоська идет не в комнатку и даже не в кухню. Оказывается, у них в сенях выгорожен маленький чуланчик. Откроешь такую незаметную дверку, и вот он! А в нем нары. Они сколочены из досок, и на них спят.