Женщина, путь преградив к кабинету,
Молвила мягко: Вы списки прочли?
Что же я сделаю, если вас нету!
Значит, по конкурсу вы не прошли
Я из окна посмотрел еще в садик.
Нет, эта весть не убила меня.
Может быть, так себя чувствует всадник,
Если под ним убивают коня.
Вышел. И вдруг: Догоните! Верните!..
Здесь перепутали в спешке дела.
Приняты, приняты вы Извините
Точно?
Но радость уже не пришла.
* * *
Уже знакомы с Гегелем и Кантом
И сами не последние умы,
Но шаровары те с армейским кантом
В студенчестве еще таскали мы.
Еще нам зрелость виделась едва ли,
От наших дней пока что далека,
И в поездах, когда нам предлагали,
Мы с радостью играли в дурака.
* * *
Ну что ты огорчился так
И больно так тебя задело?
Запомни накрепко, чудак,
Что это все не наше дело.
Им возразить не сможешь тут,
А возразишь не много толку.
Как захотят, так назовут
И лишь на ту поставят полку.
Ты знай пиши стихи свои
О дождиках
и о рябинах.
Официально соловьи
И те в отряде воробьиных.
КОТ
В квадрате солнца, на полу,
Спит кот: привык вставать попозже.
А тень забора на пилу
Или на дальний лес похожа.
Таинственный домашний зверь,
Он дремлет, щурится урчаще.
Его глаза невольно сверь
С горящими в полночной чаще.
Хозяйки явный фаворит,
Кумир, тихоня полосатый.
В нем все о схватке говорит,
Погоней дышит и засадой.
Не зря в холодном взоре том
Зеленое мерцает пламя.
И вдруг хозяин входит в дом
Морозный пар валит полами.
И разом вздрагивает кот,
Он смотрит пристально и жестко,
И, дыбясь, над горбом встает
Его ухоженная шерстка.
Что проку в выпаде пустом?..
И, взят видений вереницей,
Спит, окружив себя хвостом,
Как государственной границей.
* * *
Предложил ей тут же сесть,
Извинясь, что сроки круты,
Уточнив притом, что есть
У пришедшей три минуты.
Ощущая сквозь чулок
Холод кожаного кресла,
Улыбнулась лишь чуток
И надолго в душу влезла.
* * *
Что там женщины!.. Даже мужчины,
Коль не видел лет восемь подряд,
В силу некоей странной причины:
Постарел, постарел! говорят.
Под цветущею пышно сиренью
Огорчаются так оттого,
Что, как водится, это старенье
Лишь коснулось меня одного.
Говорят не без тайного вздоха
Облегчения: Да, постарел!..
Я смущаюсь, как ловкий пройдоха
Как тот всюду поспевший пострел.
СТРАСТЬ
Жег его такой жестокий пыл,
Что, пройдя киоски все в округе,
Он перо японское купил,
Чтоб писать уехавшей подруге.
Не наглец какой-нибудь, не ферт,
Отложив в задумчивости
атлас,
Языком заклеивал конверт
И вздыхал, надписывая адрес.
Годовой разлукой удручен,
Призывая выдержку и бодрость,
Выводил поселок и район,
Ниже соответственную область.
Улицу В каком живет дому
Шелестел он самопиской новой.
А в строке, помеченной «Кому»:
«Дорогой Марусе Ивановой».
Ну а остальное под замком:
Грусть и страсть, и вычерки, и брызги,
Ибо наш сочувственный закон
Охраняет тайну переписки.
С НАТУРЫ
На все есть искренность ответа,
И ты с упреком не спеши.
Но что отсутствует так это
Самостоятельность души.
Начищены, как на параде,
Его привычная юдоль
И выведенная в тетради
Теоретическая боль.
* * *
Под ногтями синева.
Анемичность бледной кожи.
И какие-то слова,
Незначительные тоже.
Головной смешной убор
То ль беретик, то ль кепчонка.
И глядит на вас в упор
То ль старушка, то ль девчонка.
* * *
«Сквозь цветение и вьюгу,
Среди лета и зимы,
Пребывание друг другу
В этом мире скрасим мы»
Услыхала, обернулась,
Ровным взором повела
И согласно улыбнулась.
Ничего не поняла.
ВЗГЛЯД
Порой бывает, ожерелье,
Что взоры призвано привлечь,
Подчеркивает ожиренье
Когда-то выточенных плеч.
А эти брючки из рогожки,
Что нас притягивать должны,
Нам говорят, что ваши ножки
Не идеальной прямизны.
Не все нуждается в рекламе,
Как поглядишь со всех сторон,
И вы своими же руками
Себе наносите урон.
ПАМЯТИ ПОЭТА
Он был поэт, но небольшой
И, этого не сознавая,
К большим тянулся всей душой,
Лишь неудобства создавая.
А впрочем, что тут за беда,
Любитель жизни и транжира,
Не понимавший никогда
Литературного ранжира.
НОМЕР
Тигр с верховий Уссури,
Где по шею снега,
Был подвергнут дрессуре
Та наука строга.
И, зачисленный в труппу,
Что ему суждена,
Примеряется к крупу
Своего скакуна.
Миг и, всплесков обрывки
Мимо слуха гоня,
Он сидит на загривке
Вороного коня.
Вихри желтого праха.
Громкой музыки ложь.
И взаимного страха
Неуемная дрожь.
* * *
Его глубинная черта,
Неистребимая, хоть режьте,
Чудовищная пустота,
Не замечаемая прежде.
Или всегда она была,
Но молодостью заслонялась,
Иль выгорело все дотла
Там, где души светилась малость?
Спешит с ключами к гаражу.
Я не могу с собой бороться
И взгляд невольно отвожу,
Как от тяжелого уродства.
ДРУЗЬЯ
Были вы из одного
Словно выпечены теста.
Не осталось от того
Ни подтекста и ни текста.
Были соединены
Словно вольтовой дугою.
Но потом другие сны.
Стала цель у вас другою.
Захотелось вам потом
Деловито и сурово
Утвердить себя путем
Низвержения другого.
В ВАГОНЕ
Не прочитала книги ни одной,
Не одолела никакой науки.
Душа ее спала, как в летний зной,
Не испытав ни радости, ни муки.
Но как сама смотрела свысока
В вагоне на сидящего поодаль
Смешливого чудного старика,
Рассказом разгоняющего одурь.