Сейчас на Кинбурнской косе стояла тревожная тишина, и необычная для этого времени года погода: легкий снег и мороз, лишь усиливала эту тревогу. Тунцельман вгляделся и на самом берегу увидел казачий стан, где находились три казачьих полка. Донские казачьи полки Орлова, Исаева и Сычева охраняли границу от устья Буга до крепости Кинбурн. Их наказной атаман, Дмитрий Иловайский руководил казачьими войсками всего «Войска Донского». В стане его сегодня никто не видел, видимо отъехал в ближайшее село, а вот казачьи атаманы: Орлов, Исаев и Сычев, находились на берегу. Буквально вчера в стане появились и запорожцы из нового «Войска Верных запорожцев»9. Они двигались к реке Буг и заночевали в Кинбурне. Сидор Белый, их главный атаман, избрал местом коша10урочище Васильково на Буге, они шли к нему- жить на новом месте и воевать. Отряд конных казаков другого атамана из запорожских казаков, Захария Чепеги, и гребная флотилия, состоящая из казацких лодок атамана Антона Головатого, находились под командованием Белого. Они образовали свой казачий стан недалеко от Кинбурна, приняв первые бои с туретчиной, но их отряды насчитывали всего-то человек шестьсот. Чепега руководил так же лёгкой артиллерией, размещенной на телегах, в которой насчитывалось несколько мортир и гаубиц. Потёмкин выдал атаману даже открытый лист, в котором, в частности, говорилось: «Объявляю чрез сие всем и каждому что господин-капитан Захарий Чепега, исполнен будучи похвальной ревности и усердия к службе Ея Императорского величества предъявил желание собрать волонтёров и с оными употреблен быть при армии, моему начальству вверенной. А потому и дозволяю ему набрать охотников из свободных людей» Потемкин не скупился. Жалованье только Чепеге назначили в триста рублей в год, что равнялось жалованью главного атамана Сидора Белого. Вооружил казаков лично Гришка
«Нечеса», так называли запорожцы светлейшего князя Григория Потемкина за привычку носить кудрявый парик. Царица личным указом распорядилась снабдить войско бывшей Запорожской Сечи пушками. На одной из двадцати четырехдюймовых пушек даже значилась дарственная табличка от самой Екатерины II. Она возродила Александровский завод в Петрозаводске, построенном ещё при Петре первом, и решила новую пушку подарить новым поданным Белому и Чепеге. Эта мощная казачья рука стала помощью для «Войска Донского», охраняющего границы Российской империи. Однако Потемкин неактивно вводил бывших запорожцев в состав основных частей русской армии. Может быть главнокомандующий строил другие планы, а может не доверял им? Головной болью этих мест стали казаки бывшей Запорожской Сечи11. В 1775 году Екатерина II ее ликвидировала. Русские войска в количестве ста тысяч человек под предводительством генерала русской армии, переселенца из Австрии, серба Петра Текели, подошли к жилищам казаков-запорожцев. Те по началу хотели оказать вооруженное сопротивление, но главный атаман Сечи Пётр Калнышевский из-за значительного численного превосходства русских и нежелания бесцельно жертвовать своими людьми сдался. Решение сберечь жизнь казакам стоило дорого. Последнего атамана Сечи Калнышевского русская царица сослала в Соловецкий монастырь. Его помощник и военный писарь Иван Глоба попал в Туруханский монастырь. Военный судья Павел Головатый в Тобольский. Эту акцию устрашения Екатерина II спланировала намеренно, она боялась, что Крымское ханство объединится с Запорожской Сечью, перейдет на сторону Османской империи и один ударом ликвидировала очаг смуты. Не могла она казакам простить и Емельяна Пугачёва, объявившего себя её мужем и угрожавшего короне на ее голове. Бунтовщик опирался на запорожских казаков и грозился собрать из них войска себе на защиту. Недовольные запорожцы долго хотели вернуть себе бывшие земли, отобранные императрицей, ездили на переговоры в Москву, в том числе Белый, Головатый и Чепега. Антон Головатый, родной брат того самого, отосланного в Тобольск, Павла Головатого, даже на бандуре императрице сыграл, но земли пообещали новым колонистам, и единственное предложение от нового президента Военной коллегии, Григория Потёмкина, оказалось: идти в охрану границ к донцам.
Сейчас казацкие телеги Донского войска стояли, сцепленные цепями, табором, у самого берега. Здесь же плавали и их лодки, на которых казаки, иногда вплавь, добивали неприятеля. Вот и сейчас, какая-то тень отделилась от лодки у берега, и широким шагом пошла к коменданту. Иван Исаев, казак из Черкасска, недавно стал подполковником. Он воевал с Суворовым давно, подавлял пугачевский бунт, и слыл верным человеком. Его красивое лицо выдавало тревогу, черные глаза в отсветах костра, казались бездонными. Красивый, длинный, синий кафтан блестел в отсветах глянцем, золотой кушак опоясывал ладную фигуру, синие шаровары, заправленные в красные сапоги, делали подполковника нарядным.. На непокрытой голове кучерявились смоляные волосы, а щеточка усов торчала в разные стороны, придавая ему грозный вид. Он взволнованно обратился к Тунцельману:
Пане полковнику, бажаю вам здоров'я. Маю честь доповісти, що вночі, кілька годин тому, до нас на своєму човні приплив утікач з козаків. Він родом з куреня під Очаковом. Ми суворо його допитали.12