Мирослава вспомнила о Бруни, и ее сердце, разгоняя кровь, тут же заколотилось с бешеной силой. Щеки вспыхнули румянцем. Глаза стали влажными. Зрачки увеличились. Она смотрела на Олега и ненавидела его. Как ненавидела и остальных. Мирослава не знала, жив пес или мертв, и даже боялась думать об этом. Она подняла глаза к потолку, чтобы не дать слезам скатиться. «Оставайся сильной. Будь сильной!» мысленно уговаривала она себя.
Райан это заметил и поджал нижнюю губу. Он был на ее месте, был пленником и рабом. Он есть раб и сейчас. Он терял близких, и он ни с чем не перепутал бы это чувство, отражающееся на лице чужестранки, которое так легко теперь читалось.
Уж не Олег ли ты Вещий?.. Олег родился в 845... Тебе что, лет двадцать? Что-то здесь не так, Мирослава закончила свои подсчеты вслух, но никто не обратил на это внимания, кроме Райана.
Многие детали не сходились то с ее книгой, то с «Повестью временных лет», то с официальной историей, и Мирослава никак не могла установить точный год, в котором сейчас находилась.
Олег был еще совсем молод, красив
и внешне не имел ничего общего с варягами. В официальной российской истории Олег был дружинником и приближенным Рёрика. Мирослава же сделала его ильменским словеном, на чьи земли пришли викинги. Еще одно совпадение с книгой. Но если Олег и Рёрик враждуют, почему первый сидит с ним за одним столом? Мирослава вдруг вспомнила о памятнике, что стоит в Старой Ладоге недалеко от каменной крепости. Памятник первым русским князьям. Рёрик и Олег держат вместе щит и смотрят друг на друга с благодарностью. Мирослава не смогла сдержать смешок. Хотела бы она посмотреть на лица этих двух, если бы они увидели этот памятник! Рёрик бы явно был доволен тем, что его изобразили гораздо выше и стройнее, а вот Олег, в отличие от памятника, совсем не носил бороды и был гораздо моложе и приятнее на лицо.
Словен был одним из тех, кто вытащил ее из реки, одним из тех, кто, возможно, ранил ее пса, и теперь она прятала лицо каждый раз, когда он смотрел в ее сторону или проходил мимо, кидая многозначительные и обеспокоенные взгляды. Остальных женщин и мужчин Мирослава различить не смогла. Вероятно, это была дружина Рёрика со своими семьями, которые прибыли вместе с ним из Фризии, чтобы осесть здесь и переждать волну восстаний, набраться сил, заняться земледелием и торговлей.
Олег принес музыкальный инструмент, похожий на гусли, вышел из-за стола и пересел на маленький стульчик в другом углу зала. Веселую песню завела какая-то женщина, вероятно, рабыня и любовница одного из варягов. Мирослава знала, что хлипкое перемирие словенов и варягов держалось лишь на браке Рёрика и Ефанды, но ей было невдомек, почему Олег не только принимал это со спокойствием, но и приходил в крепость, чтобы поиграть на гуслях Ей было невдомек, что Олег пришел в крепость ради нее. Он унижался перед конунгом ради нее.
Марна, прошептал Райан над ухом Мирославы, обойдя ее незаметно сзади, и протянул руку.
Что? Я не
Но она не стала спорить и приняла приглашение. Кто откажется потанцевать со своим любимым мужчиной, пусть он всего лишь и книжный герой? К тому же она обещала себе быть сильной, спокойной и рассудительной. И если требовалось участвовать в этой игре по воле ее же собственного мозга, то придется принять и правила этой игры. Быть может, заветный приз при ее прохождении это возвращение домой?
Райан взял Мирославу за обе руки и вывел в центр помещения. Они затерялись в толпе, где никому, кроме Олега, не было до них дела. Мирослава то и дело пыталась уворачиваться и быть спиной к словену. Он не сводил с нее глаз, и каждый раз, когда их взгляды пересекались, он начинал играть еще живее и веселее.
Как под это вообще можно танцевать? посмеялась Мирослава, рассматривая Райана. А тебе вообще можно танцевать? Ты же трэлл.
Трэлл? Откуда ты знаешь это слово?
Мира вспоминала, как однажды танцевала с мужем, и пыталась понять, отличался ли тот танец от этого. Чувствовался ли он по-другому? Мирослава словно играла в игру «Найди десять отличий», но все было просто. Отличались лишь декорации. Она не чувствовала себя менее живой ни на йоту
Каждый был занят выпивкой, рабынями и танцами. Время остановилось. Музыка звучала только для них. Райан любовался ею, облаченную в платье цвета шалфея. На ее шее лежали деревянные бусы, а с пояса свисало несколько бронзовых медальонов. В рыжие косы, идущие от самых висков до лопаток, были вплетены ленты. На нижней юбке, чуть торчащей из-под платья, виднелся вышитый вручную орнамент. Нарядные платья дорого обходились викингам, и Мирослава знала об этом. Они привозились из завоеванных земель, отбирались силой или покупались у восточных торговцев. Ее пытались подкупить, соблазнить, чтобы затем расколоть как орешек. Вдруг к ней пришло и осознание того, почему Райан на самом деле был здесь. Он танцевал с ней лишь для того, чтобы узнать, кто она. Он был единственным, кто знал другие языки. Мирослава поймала себя на возмущении: как может тот, кто обязан ей жизнью, быть против нее?
Кажется, я только что стала главной героиней романа, вновь ухмыльнулась Мирослава, намеренно обращаясь к Райану на русском. Да еще в самой его заварушке.