Она вдруг подошла к Райану вплотную, почти касаясь головой его груди, и ощутила его ровное горячее дыхание. Мирослава вдруг сделалась спокойной и умиротворенной.
Могу я еще раз прикоснуться к тебе? не дожидаясь ответа, она осторожно коснулась кончиком указательного пальца его груди и тут же отдернула руку. Ты живой! И впрямь живой
Ты что, напилась эля? трэлл сморщил нос, ощутив ее горький хмельной запах изо рта.
Его дыхание участилось. Грудь начала вздыматься. Можно было услышать, как бьется его большое сильное сердце.
Ну конечно... подавленно прошептала Мирослава. Ты никогда не был с девушкой. Христианская моя ты душа И не будешь, пока не встретишь Марну Я всегда любила тебя, Райан. И если бы я знала, какую боль тебе причиняла всеми этими словами Прости меня, пожалуйста...
Марна? повторил Райан с акцентом.
Марна. Да.
Марна... У тебя очень красивое имя. На языке норманнов оно значит «из моря»... Откуда у тебя такое имя? Ты не похожа на датчанку Кто ты?.. Почему девушка с датским именем меня не понимает?
Райан вытащил из-под лавки сундук и принялся что-то искать среди тряпок. В тесной комнатушке, согнувшись в половину, он выглядел нелепо со своим массивным телом и длинными ногами.
Тебе нужно чистое платье, он протянул Мирославе кусок серого полотна. Я вижу, что на тебе рубашка словенов, но ты не одна из них. Ни словенка в словенских одеждах, ни датчанка с датским именем. Из какого же ты племени?
Он вышел наружу, дав Мирославе переодеться. Когда все было готово, ирландец отвел ее в соседнюю комнату, чтобы переждать ночь. Он дал ей лечь на деревянную лавку, устланную соломой и шкурами, а сам устроился на полу.
Ночь казалась бесконечной. В ушах до сих пор звенел крик младенца, мерещился запах крови и железа. Перед глазами так и были ладони Райана, изувеченные шрамами от гвоздей. И если она взаправду видела то, что сама когда-то написала, то убийство младенца на ее глазах было лишь наименьшим кошмаром, который ее ждал впереди.
Наконец, она уснула. Противилась этому, но все же уставшее тело взяло то, что ему было нужно. И тогда сон и реальность снова поменялись местами. Мирослава видела мужа, она видела его в их туристическом домике. Он сидел на кровати и читал ее книгу. Отчего-то она была уже напечатана, и Мира слышала завораживающий шелест бумаги. Однако теперь муж волновал ее больше, чем сама книга. Писательница даже не взглянула на обложку.
Мне приснился очень плохой сон очень плохой, шептала она мужу, сев в его ноги. Я так рада, что снова вижу тебя.
Мира взяла книгу из рук мужа и отложила ее, погладила его пальцы. По ее щеке скатилась слеза.
Что тебе приснилось, Мира?
Я оказалась в своей книге.
Разве ты этому не рада? Разве об этом не мечтает каждая писательница?
До тех пор, пока кровь не становится лишь словом. До тех пор, пока их собственные руки не запачканы этой кровью. Я больше не хочу писать, Саша.
Мирослава поцеловала руку своего мужа и положила голову на его колени. Он гладил ее волосы.
Пожалуйста, прости меня за то, что я сказала вчерашним утром. В том сне, когда я оказалась без тебя, я поняла, как я люблю тебя. Ты прав. Ты всегда был прав. Я очень труслива и малодушна. Моя смелость заканчивается там, где заканчивается документ в моем ноутбуке.
Я рад, что ты это поняла. Теперь ты будешь слушать меня?
Я только хочу, чтобы ты любил меня.
Я люблю тебя, Мирослава.
Она подняла влажные глаза на мужа. Она впервые слышала от него эти слова. Так прямо и так точно, и так громко. Ее сердце билось о ребра. И даже сам мозг испытал такой сильный скачок окситоцина, что перевозбудился и оборвал сладкий сон. Мирослава открыла глаза, и из них по щекам скатились две слезы.
Саша, прошептала она и сжала губы, чтобы сдержать плач.
Почему ты не спишь? донеслось до нее на непонятном языке.
Райан что-то еще недовольно пробормотал, поднялся с пола, чтобы подойти ближе и проверить, все ли в порядке.
Почему ты плачешь?
Мирослава легла на бок и посмотрела на Райана.
Райан, где я?.. прошептала она, зная, что не получит
ответ.
Трэлл немного помолчал, убедился, что чужестранка в порядке и вернулся на свою подстилку на пол. Незнакомка по имени Марна не давала ему покоя. Она была так непохожа на остальных женщин, что он видел в своей жизни. Ее кожа была ровной и белой, будто она никогда не знала работы и болезней. Рост выдавал неместное происхождение. Пока все женщины-викинги были не выше ста шестидесяти сантиметров, в Мирославе были все сто семьдесят. Она была хороша собой, говорила на чужом языке, знала его имя.
Кто же ты и из какого племени? из какого народа?.. прошептал Райан и повернулся на бок.
Быть может, он и казался смиренным христианским рабом, но то было лишь временной уловкой. Мирослава приготовила для него иную судьбу.
В то утро Райан проснулся раньше, чем обычно. Еще до рассвета и до первого петуха. Райан кожей почувствовал на себе чей-то взгляд. И действительно, когда он открыл глаза, он увидел девушку, сидящую рядом с ним на полу. Мирослава, не стесняясь, таращилась на него.
Прости. Просто теперь тебя лучше видно, тихо и медленно сказала она. Ты и впрямь как живой видно каждую пору и волосок. Я думала, что проснусь уже дома или в больнице, но вот я снова здесь. Здравствуй. Без твоих снадобий здесь не обойтись. На трезвую голову я бы не смогла снова этого вынести.