Ты уводишь чужую рабыню! Да, у них другие боги, но неужели и ты позволил бы кому-то осквернить своих? Эта девушка принадлежит их богам, Олег! О каком перемирии ты говоришь? Как только мы вякнем, нам всем перережут глотки! Вот и все наше перемирие! Признай уже, что мы и сами их рабы!
Он хлопнул дверцей прямо перед носом своей соседки, не желая больше ее слушать, и оставил Алинку вместе с псом снаружи, который по-прежнему то скулил, то скалился, но уже никого не трогал. Как только Олег освободил Мирославу из своей сильной медвежьей хватки, она зажалась в углу и заплакала еще сильнее. У нее случился срыв.
Пожалуйста, умоляю... не трогайте меня Просите все, что хотите только не трогайте. Я совсем недавно потеряла ребенка. Вам не понравится.
Ее бледное веснушчатое лицо покрылось красными пятнами. Мокрый нос и глаза опухли. Она умоляла. Мирослава забилась в угол избы, опустилась на пол и прижала к себе колени, будто это спасло бы ее от насилия. Все последние годы жизни с мужем пробежали перед ее глазами. Она думала, что уже и не так несчастна, как ей тогда казалось. Как она вообще могла быть недовольна своей жизнью?! Как она могла быть недовольна мужем, таким родным Александром?! Как она смела просить развода?! Вот и карма не заставила себя ждать!
Саша! она закричала так громко, что Бруни перестал скулить снаружи. Саша!
Ее голос был больше похож на рык или на вой, и даже если бы Саша был рядом, он бы не узнал своего имени таким отчаянным и горьким был этот крик. Однако Олег был напуган не меньше. Вытянув руки вперед, он сделал шаг навстречу незнакомке, чтобы показать, что он не опасен.
Если будешь продолжать так верещать, то тебя тут же сыщут. Тебя и в крепости, наверное, слыхать!
Он сделал еще два шага вперед.
Ах! Мирослава громко воскликнула и, теряя сознание, завалилась на бок.
Олег тут же поднял ее на ноги, потряс и слегка ударил по щекам. Веки Мирославы едва дрогнули, но так и не открылись. Она была в сознании, но слишком истощена. В ушах свистело.
Олег уложил девушку на скамью и укутал. Снаружи снова донесся вой не то собаки, не то волка. Олег вовремя опомнился и запустил зверя внутрь, чтобы тот не привлекал лишнего внимания. Бруни вскочил на лавку к хозяйке и принялся лизать ее лицо. Мужчина сел на лавку напротив и тяжело вздохнул. Он смотрел на девушку и удивлялся ее красоте.
И как такое можно отдать огню? Все боги восстанут и прогневаются... вся земля тогда станет для нас общим пожаром Алинка говорит про их и наших богов, что похожи они Но только я не верю, что мои боги приняли бы такую жертву Мои боги мудры
Он сидел так с полчаса, смотрел на незнакомку и думал о том, откуда ей было взяться в воде. Если незнакомка впрямь была рабыней и сбежала из крепости, неужели она решила утопиться? Упала ли случайно?
Минут десять погодя в избу все же вбежала Алинка. Она сообщила, что из крепости приехали всадники.
Говорят, ты сказал Ефанде, что видел девчонку, вот и пришли по твою душу! Не гневи богов! Отдай ее! Иначе они всех нас перережут! Забыл, что было прошлой весной? Мало тебе было?
Тише ты, Алинка! рявкнул Олег. Я же сказал, он не тронет меня. А значит, не тронет и моих людей. Я слишком высокую цену заплатил за нашу свободу!
Да этот варяг только и ждет повода, чтобы перерезать нас всех! Прошу тебя, открой глаза!
Ефанда сказала, он в Новгороде, противился Олег. Поехал на переговоры. Это значит, все воины сейчас с ним, а те, что остались слабы. Они не возьмут оружие. Не сей смуту попусту.
Так, возвращается вздохнула Алинка, потерявшая силы спорить с Олегом. Сегодня-завтра возвращается, потому и надо бы ее вернуть...
Его лицо помрачнело. Брови сдвинулись.
А что если она и впрямь Лада? И боги нас проверяют? Проверяют, не предали ли мы их, променяв на варяжских?
Алинка и не знала, что ответить. Что-то было в его словах. Олег приказал Алинке следить за гостьей, а сам вышел из избы, чтобы встретить всадников, прибывших из крепости за рабыней.
Мирослава приходила в себя медленно. Последний раз она так чувствовала себя в тот день, когда отходила от наркоза в больнице. Тело было неподвластно ей. От малейшего движения
голова шла кругом. Она чувствовала, как долгое время над ней стояла женщина, жгла какие-то травы и говорила сама с собой шепотом, возможно, молилась или читала заговоры. Спустя час Мира осталась совсем одна в полной темноте. Хороший сон помог прийти в себя. Олег так и не вернулся.
Мирослава нащупала Бруни. Он послушно лежал в ее ногах, согревая их в мартовский холод. Она с трудом слезла с лавки, взяла тулуп, что получила в обмен от девушки, и выскользнула из избы, держа Бруни за ошейник. Во дворе стояла гробовая тишина. В окнах некоторых жилищ был свет: видимо, жгли лучины. Во дворе никого. Хороший шанс, чтобы сбежать. Пришлось дать глазам привыкнуть к кромешной тьме, чтобы хоть что-то разглядеть. Как портится человеческое зрение, привыкшее к электричеству! Она схватила один из факелов, воткнутых в хрустящий снег у деревянного идола.
Ну и техника безопасности
Мирослава уже подходила к воротам, ведущим из деревушки, как вдруг Бруни чего-то испугался и громко завыл. В соседней избе послышались шаги.