Ну, вот сейчас у тебя будет шанс доказать, что он неправ, сказал он. Эллисон в своих безумных ночных похождениях нашла кое-что важное. Мы идем забрать это.
Шест удивленно моргнул, нервно покосился на Крыса тот вернулся в комнату с четырьмя пыльными потрепанными рюкзаками на плечах.
Куда?
На развалины, ответила я, и Крыс в ужасе и изумлении уронил рюкзаки на пол. Мы идем на развалины. ***
Мы разделились на две команды отчасти для того, чтобы нас не заметили до сих пор бродящие по Периферии патрули, отчасти для того, чтобы я не придушила Крыса, в очередной раз услышав, как он жалуется, что я всех веду на смерть. Шест тоже был не особо счастлив, но он хотя бы немного повозмущался и заткнулся. Лукас в итоге велел Крысу выбирать: либо он нам помогает, либо уматывает и больше не возвращается. Лично я надеялась, что Крыс выберет последнее, разозлится, пошлет нас всех куда подальше и свалит, но он бросил на меня убийственный взгляд, взял с пола рюкзак и закрыл наконец рот.
Перед тем как мы разделились, я объяснила Лукасу, как добраться до входа в туннель. На случай встречи с патрулем мы пошли разными дорогами. Охранники не благоволили уличным крысам и Неотмеченным, а из-за того, что мы как бы не существовали, некоторые из них считали себя вправе
делать с нами все что захочется избивать, тренироваться на нас в меткости и другое. Я успела повидать достаточно, чтобы убедиться в этом. Едва ли не лучше было попасться голодному бездушному вампиру он, скорее всего, просто высосет твою кровь и оставит умирать. Люди способны на гораздо, гораздо худшее.
Мы с Шестом первыми дошли до люка и спустились в туннель. У меня с собой был фонарик, но чисто на всякий случай. Я не хотела баловать себя искусственным освещением и, что еще важнее, не хотела раньше времени израсходовать батарейку. Солнца, пробивающегося сквозь решетки, все еще было более чем достаточно, чтобы ориентироваться.
Лучше бы Крыс с Лукасом поскорее подтянулись, пробормотала я, скрестив руки на груди и обозревая трещины наверху. Нам кучу всего нужно перетаскать, а дневного света хватит ненадолго. Я однозначно не собираюсь повторять прошлую ночь.
Элли?
Я обернулась на Шеста он прижался к стене, свисающий с тощих плеч рюкзак был ему велик. Лицо у него застыло от страха, костяшки пальцев, стиснувших лямки, побелели. Он старался быть храбрым, и на пару мгновений я ощутила укол вины. Шест терпеть не мог темноту.
Думаешь, от меня никакого проку?
Все переживаешь из-за того, что Крыс сказал? фыркнула я и отмахнулась. Забей. Он маленький вонючий грызун с комплексом неполноценности. Лукас по-любому, наверное, скоро его вышвырнет.
Но он прав, не глядя мне в глаза, Шест пнул носком ботинка отколовшийся кусок бетона. Я самое слабое звено в банде. Я не умею воровать, как Крыс, или драться, как Лукас, и у меня не хватает храбрости в одиночку ходить за Стену, как ты. На что я гожусь, если сам о себе позаботиться не могу?
Я пожала плечами от этого разговора мне стало неуютно.
Что ты хочешь от меня услышать? спросила я суровее, чем хотела. Может, из-за перебранки с Крысом, может, еще сказывалось напряжение прошлой ночи. Но я устала от оправданий, устала от надежд Шеста на иную жизнь. В этом мире можно быть либо сильным, либо мертвым. Надо делать все возможное, чтобы выжить. А я едва могла позаботиться о себе куда мне разбираться с чужими заботами. Тебе не нравится быть таким? спросила я Шеста, который съежился от моего тона. Отлично, ну так стань другим. Отрасти яйца и пошли Крыса по известному адресу. Врежь ему по носу, если начнет докапываться. Делай что-нибудь, только не ложись лапками кверху. Шест совсем сжался, вид у него был жалкий, и я вздохнула. Ты не можешь полагаться на меня вечно, сказала я помягче. Ну да, по большей части мы друг о друге заботимся. Ну да, Лукас топит за то, что мы семья и все за одного, но это все хрень собачья. Думаешь, хоть кто-то из банды встанет между тобой и вампиром? Эта мысль заставила меня усмехнуться. Лукас сбежит первым, Крыс за ним следом. И я.
Шест отвернулся, вжал голову в плечи. Вот она, его излюбленная тактика избегать проблем и надеяться, что они исчезнут сами. Это взбесило меня еще больше.
Знаю, ты хотел услышать что-то другое, безжалостно продолжала я, но господи, Шест, очнись! Мир устроен вот так. Рано или поздно ты усвоишь, что каждый здесь сам за себя и полагаться на других нельзя.
Он не ответил, лишь продолжал глядеть в пол. Я тоже отвернулась и прислонилась к стене. Я не переживала. Пройдет пара минут, и Шест снова очухается, будет болтать и притворяться, что ничего не было. Если он хочет прятать голову в песок, я не буду ему мешать. Но и за ручку его держать тоже больше не буду.
Минуты тянулись медленно, Крыс и Лукас всё не показывались. Я ерзала на месте, поглядывая на небо сквозь решетки. Поторапливайтесь, вы двое. Дело уже близилось к вечеру, и я нервничала. Но я хотела добраться до этой еды. Я снова проголодалась, и мысль о том, что сразу за Стеной прячется огромный продуктовый тайник, сводила меня с ума. Я почти забыла, каково это не голодать постоянно, когда от боли в животе хочется сблевать, только блевать нечем. Каково это когда не надо есть тараканов и пауков, просто чтобы остаться в живых. Или делить краденую хлебную корку с Шестом, потому что, если ты о нем не позаботишься, он забьется где-нибудь в угол и умрет. Если мы доберемся до еды, ни о чем из этого не придется думать долго, очень долго. Если только Крыс и Лукас дотащат сюда свои несчастные задницы.