Знаете, я сам вызвался добровольцем. Не потому, что я был патриотом, а потому, что слышал, что там происходит много странного дерьма. Некоторые думали, что я сошел с ума, потому что сам решил пойти туда, но они не поняли. Все они ненавидели Вьетнам, а для меня это был настоящий рай.
В первый день сержант взвода вытащил трех новобранцев на улицу и завел за барак. В канаве лежали четыре мертвых гука[3], изрешеченные пулевыми отверстиями и покрытые полчищами мух. Сержант заставил нас спуститься в эту канаву и пинать их ногами по головам. Он сказал, что это должно было избавить наши головы от брезгливости, прежде чем он выпустит нас в джунгли. Он заставлял нас пинать, пинать и пинать, пока их черепа не раскроются, и их мозги не покроют наши боевые ботинки.
Некоторые из парней, чуть не выблевали свои кишки. А вот если бы меня не вытащили, я пробыл бы весь день в этой канаве.
Будь тем, кем ты можешь быть...
8 ноября
Вчера какой-то здоровяк по имени Альфонсо попытался оприходовать меня в тюремном душе. Но я был намылен и слишком быстр для него. Я загнал его в угол и решил развлечь сукина сына.
К тому времени, как охранники подошли к нему, бедный Альфонсо лежал на мокрой плитке душевой кабины, хватаясь за рану и истекая кровью. Я просто стоял там и смотрел с окровавленной улыбкой, как они искали недостающую часть анатомии Альфонсо... ту, которую они никогда не найдут.
Знаете, я могу произвести впечатление - Боггарт[4], Кэгни... партия Доннера.[5]
11 ноября
Сказка на ночь. Часть пятая.
Эй, детки, давайте представим, что сейчас Рождество!
Представьте, что та сосна может быть рождественской елкой, и мы можем украсить ее... кусочками вашей дорогой и любимой мамы.
Мы можем использовать ее пальцы в качестве мишуры, ее внутренние органы для украшений. Будет очень весело, просто подождите и все увидите.
Украсим все вокруг мамочкиными кишками...
28 ноября
Вернувшись с войны, я провел некоторое время в Мексике, занимаясь контрабандой наркотиков и перебросками нелегалов через границу. Деньги были хорошими, по крайней мере я мог позволить себе текилу и дешевых шлюх. Там я познакомился с одним парнем, и мы начали снимать фильмы.
Мы заманивали какую-нибудь цыпочку с улицы и приводили ее в номер в мотеле. Мы напаивали ее и пичкали ее кокаином с добавлением "Испанской мушки"[6]. К тому времени, как мой напарник настраивал камеру, она уже была готова.
Затем я выходил голый из ванной, если не считать одной из тех странных кожаных масок для садо-мазо. Потом я должен был заняться с ней сексом. Когда она открывала рот и начинала кричать в экстазе, я брал нож для разрезки линолеума и, просовывал его между нашими вздымающимися телами...
Где-то в моем фургоне был спрятан этот фильм вместе со всеми моими другими альбомами и трофеями, но у меня не было 8-миллиметрового проектора, чтобы посмотреть его. Однажды я подумывал передать это на Fotomat, чтобы перенести его на DVD... но, в последний момент передумал.
1 декабря
Сказка на ночь. Часть шестая.
Как насчет детских стишков?
Этот поросенок пошел на рынок.
ЩЕЛК!
Этот поросенок остался дома.
ХРЯСЬ!
Этот поросенок съел ростбиф.
ЩЕЛК! ХРЯСЬ! ХЛОП!
13 декабря
Однажды я ограбил заправочную станцию в Тосконе и заставил обслуживающего персонала съесть дерьмо из мужского туалета, пообещав пощадить его жалкую жизнь, если он выполнит эту простую просьбу.
Он это сделал.
А я нет.
22 декабря
Сказка на ночь. Часть седьмая.
О, я совсем забыл сказать. У типичной американской семьи был младенец.
Честно говоря, я собирался оставить его в живых. Но потом я подумал, эй, а какая жизнь будет у ребенка, если я это сделаю? Его, вероятно, отправят в какой-нибудь сраный приют, а потом его усыновят какие-нибудь садистские родители, которые будут оскорблять и избивать его, и он вырастет больным ублюдком... точно таким же, как и я.
Так что я отнес его к мусорным бакам, на территории кемпинга, и оставил там.
Знаете, где завтракают все голодные медведи.
7 января
Что ж, теперь все официально. Присяжные вынесли вердикт, и следствие окончено. Смертная казнь. Я почти кончаю, от одной мысли об этом.
В одних штатах используют смертельную инъекцию, в других - газовую камеру. Здесь, в Теннесси, используют
двери. Если бы она знала, что Иисус думает об этих переменах, она могла бы с ними смириться. Если бы Мэгги могла поверить, что Иисус узнает о свободно разгуливающих по Земле мертвецах, что настанет день, когда Он все это остановит, стоит лишь подождать, - тогда Мэгги могла бы пережить заключение в этом доме с верой в душе. Но Иисус на картине улыбается и держит на руках маленького ягненка; у его ног пасется еще несколько ягнят. Похоже, он совершенно не ведает, какой ужас бродит теперь по миру. Если бы он знал, неужто не поразил бы мертвецов грохочущей рекой огня с небес, не вернул бы их в могилы до Bторого Пришествия?
Мэгги соскальзывает с кровати и преклоняет колени перед картиной. Улыбающееся лицо Иисуса трогает ее, а Его отчужденность не дает ей покоя. Она складывает руки для молитвы и твердым голосом начинает:
- Господь - Пастырь мой; я ни в чем...