РОМАН ПЕТРОВИЧ. Брависсимо, Нина! Кино! Кино! Феллини бы меня похвалил!
НИНА ЛЬВОВНА. И выпил!
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Нинка, ты гений! Ты гений! Ты гений!
НИНА ЛЬВОВНА. Я была молодая, глупая. На меня такие жесты могли еще производить впечатление.
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Ну а он?.. он что сказал?
НИНА ЛЬВОВНА. Потоцкий? Что сказал он, уже не имело никакого значения.
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Ниночка! Как я тебя люблю! Солнце мое, Нинуль
НИНА ЛЬВОВНА. А потом ты стал говорить: вот именно.
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Вот
именно?
НИНА ЛЬВОВНА. И я стала говорить: вот именно.
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Вот именно.
НИНА ЛЬВОВНА. Вот именно, Рома. Так и живем.
Пауза.
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Нет, Нина, я тебя люблю, как никого никогда не любил. Ты даже не можешь представить всю глубину Столько лет, и хотя бы на йоту Хоть бы на йоту уменьшилось Нина! Я твой! Ты моя! Моя! Ты!
НИНА ЛЬВОВНА. Не надо, Рома, мне не нравится, когда ты произносишь подобные тексты.
РОМАН ПЕТРОВИЧ. А тебе вообще мои тексты не нравятся.
НИНА ЛЬВОВНА. Если бы мне нравились твои тексты, ты бы уже давно перестал писать.
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Это женская логика. Нам недоступна.
НИНА ЛЬВОВНА. А ты работай, Рома, работай.
Роман Петрович сел за машинку.
РОМАН ПЕТРОВИЧ (глядя на белый лист бумаги). Сейчас. (Сосредотачивается).
НИНА ЛЬВОВНА. Вообще-то при здравом размышлении в этом есть что-то от извращения.
РОМАН ПЕТРОВИЧ (не отрывая взгляда от бумаги). Да? В чем же тебе видится извращение: в том, что я пил из туфли или в том, что из туфли твоей сестры?
НИНА ЛЬВОВНА. Я бы сказала не так. (Но как не говорит).
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Нина, ты не права. Ты гений. (Все так же глядит на бумагу).
Пауза.
НИНА ЛЬВОВНА. «А знаешь, как я жила в девушках?»
РОМАН ПЕТРОВИЧ (не заметив подвоха). Как?
НИНА ЛЬВОВНА. «Вот я тебе сейчас расскажу. Встану я, бывало, рано; коли летом, так схожу на ключик, умоюсь, принесу с собой водицы и все, все цветы в доме полью»
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Какие цветы?
НИНА ЛЬВОВНА. «У меня цветов было много, много. Потом пойдем с маменькой в церковь, все и странницы, у нас полон дом был странниц да богомолок. А придем из церкви, сядем за какую-нибудь работу, больше по бархату» надо же, помню!.. «по бархату золотом, а странницы станут рассказывать, где они были, что видели, жития разные, либо стихи поют».
РОМАН ПЕТРОВИЧ. «Бесприданница».
НИНА ЛЬВОВНА. Сам ты бесприданница! «Так до обеда время и пройдет». Есть хочется. Ты почему не печатаешь?
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Тебя слушаю. (Догадался). «Гроза».
НИНА ЛЬВОВНА. Давно бы напечатал что-нибудь.
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Давно не печатал. Не начать.
НИНА ЛЬВОВНА. Разучился?
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Не знаю. Нет. Но бумага Она (Отодвигается от машинки). Нина, ты гений. Как я тебя полюбил. (Встает, подходит к стене, берется за вьюшку).
НИНА ЛЬВОВНА. Не открывай! Зачем?
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Не буду. (Отходит). Мы туда не пошли. Мы молодцы. Бог нас уберег Вот что, Нина: пусть это будет все с Двоеглазовым. Что ты рассказала.
НИНА ЛЬВОВНА. А не с Катериной?
РОМАН ПЕТРОВИЧ. А не с Потоцким. Я тебя отобью у Двоеглазова. Как у Потоцкого, но только у Двоеглазова. Решено. Отбил. Отобью. С шампанским.
НИНА ЛЬВОВНА. Тебе виднее.
РОМАН ПЕТРОВИЧ (решительно). Заметано.
НИНА ЛЬВОВНА. Хочешь расскажу, как ты пришел к нам в студию, помнишь давным-давно, перед самым развалом? А потом ругался. Говорил, что все самодеятельность.
РОМАН ПЕТРОВИЧ (задумчиво). Да, пожалуй, хочу.
НИНА ЛЬВОВНА. А хочешь, я тебе расскажу, как ты приезжал ко мне в Красную Горку?
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Да, Нина.
НИНА ЛЬВОВНА. А как бежал за трамваем, когда разводились?
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Да, Нина.
НИНА ЛЬВОВНА. А как кричал меня во дворе, когда я жила в Угловом переулке?
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Да, Нина.
НИНА ЛЬВОВНА. Ну так что же тебе рассказать?
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Нина, милая, Нинуль, расскажи мне скажи мне ты мне когда-нибудь изменяла?
Пауза.
НИНА ЛЬВОВНА. С ума сошел?
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Ну а что тут особенного? Что было, то было, если было. Ты же сама знаешь, как я к этому отношусь. Дело прошлое. А не было, так не было.
НИНА ЛЬВОВНА. Роман, ты в своем уме?
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Да ведь мне это совершенно безразлично. Я ж только из любопытства. Не буду же я ругаться, как ты думаешь?
НИНА ЛЬВОВНА. Я ничего не думаю.
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Если думаешь, я сцену устрою, я, не думай, не устрою. Кем бы я был, если б устроил?
НИНА ЛЬВОВНА. Ты о чем говоришь, Роман? Ты это серьезно?
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Ну вот видишь Я ведь знал, что ты не ответишь. Только почему, не понимаю. Потому, наверное, что я к тебе более искренно отношусь чем ты ко мне.
НИНА ЛЬВОВНА. Рома, дорогой мой извини но у тебя, по-моему, маразм начинается.
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Ну хорошо. Прекратили. Просто я тебя очень сильно люблю, и ничего моего чувства к тебе не поколеблет. Теперь это называется маразмом. Не понимаю, почему ты этому придаешь такое значение.
НИНА ЛЬВОВНА. Чему этому?
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Этому. О чем спросил.
НИНА ЛЬВОВНА. Я? придаю? значение? этому?
РОМАН ПЕТРОВИЧ. Если бы не придавала, сказала бы просто, и ничего бы ровным счетом не произошло.