Тройственного союза не получилось, так как Илья, будучи явно не в настроении, сразу отмежевался от обсуждения, сославшись на то, что его дело проектирование, а не производство. «Вот вы с Шориным и немцами договоритесь о технике, а за изменением проекта я прослежу». Тупичок, подумалось мне.
РЫБАЛКА ЭТО СВЯТОЕ, НО НЕ ГЛАВНОЕ, ХОТЯ
Вот и встретились два одиночества, как поёт Кикабидзе. Мы идём ранним утром вдоль протоки, поглядывая по сторонам с лёгким чувством ожидания чуда. Не важно, какого. Пусть заяц выскочит и, испугавшись, смешно засеменит лапами и бросится в кусты. Пусть стрекоза сядет на удочки в наших руках. Даже пусть дождь побрызжет, а потом, умыв листву и окропив водную гладь, унесётся через лес в город. На душе спокойно, и не хочется ни о чём думать. Но придётся.
Выбрав удобное место, снарядили удочки и, усевшись на стульчики, забросили наживку в воду и уставились на поплавки. Не клевало. Бросили в воду несколько горстей сладкой консервированной кукурузы и только хотели вернуться «к нашим баранам», один поплавок поскакал в сторону, и первая плотвица последовала в садок. В течение получаса мы регулярно вытаскивали упитанных плотвиц. Затем клёв затих, зато беседа началась и набирала обороты. Этого Шорин не выдержал и подсел ближе ко мне. Перекинув удочку, он заговорил: «Я вчера перед сном поразмышлял. Кардинально ничего не меняется, но с философской точки зрения это неправильная посылка. Что-то изменяется, конечно. Но мы об этом не знаем. Придётся предпринять какие-то действия, но как-то деликатно, и посмотреть ответную реакцию. С другой стороны, как бы всё не испортить Франц это же наверняка новые материалы, которые разрабатывает Тиссен по заказу военных фирм. Давай ещё немного подождём, поосторожничаем, а там вдруг появится зацепка». Я взглянул на воду. Одного поплавка не было. Рыба сильно сопротивлялась, и пришлось её долго выводить. Когда она показалась на поверхности, мы увидели, что это килограммовая щука. Вероятно, она схватила плотвичку, которая польстилась на насаженную на крючок кукурузину. Борис умело подхватил щуку подсачеком. «Вот видишь, нежданчик, но справились же Будем думать», вернулся он к прерванному разговору.
Извлекли удочки из воды, снова наживили, подкинули прикормки и сели ждать новых чудес. Плотва подошла покрупнее, и удовольствие, которое мы получали от её ловли, на время приглушило растущую тревогу. Садок тяжелел, и мы решили закончить ловлю, и так рыбы хватит на всех. В приподнятом настроении мы финишировали на Техникер и завалились к нашим вассалам. Жанну тоже позвали, и она даже слегка растерялась при виде «высокого» начальства, но тут же подключилась к чистке рыбы. Обед получился великолепным, а рыба всякая вкусна, когда она свежепойманная. Весело провели время. О работе говорить запретили, говорили о Москве и погоде там. О магазинах подробно рассказывать не стали, что о них говорить, тем более подробно. Ну как в старом анекдоте: «Спроса нет, вот и не завозим». Разъехались по домам чистить свою часть рыбы, а Шорин ещё планировал заскочить к Самсоновым угостить плотвой и щукой.
Лето подходило к концу. Семья стремилась в Вену. Во всяком случае, так она говорила. Вся. Мы с Борисом как перед судным днём торопились получить максимум удовольствия от рыбной ловли. Как правило, нам удавалось отличиться, но если мы посвящали этому увлечению будний день, то рыбы рощинцам не доставалось. Она чистилась и отправлялась в морозилку. Дисциплина есть дисциплина, утверждают немцы, говоря о желаемом, но неосуществимом. Жизнь показала, что это правильно, но обидно, поэтому мы лицемерили и думали, что незаметно.
На наши вопросы и австрийцы, и немцы отвечали уклончиво, тормозили, и создавалось впечатление, что летом они не работают, а могут только давать советы. Нам сразу стало спокойнее. Мы решили приступить к активной работе с того дня, когда дети пойдут в школу. По моей просьбе Рощин подготовил проект письма в Минмаш, где были представлены результаты наших бесед с фирмой «Тиссен» в лице Франца
Ноймайера, и наши предложения по испытаниям обрабатывающего центра. Несмотря на то, что переговоры ведутся в Москве, нам хотелось бы сориентироваться, чтобы вовремя подготовить необходимые документы, в том числе план испытаний оборудования и программного обеспечения. В ожидании ответа, пусть и промежуточного, я почти каждый день приезжал в офис и беседовал с Рощиным, который считал, что история с обработкой деталей из тугоплавких металлов вообще выдуманная и должна решаться металлургами. Мы горячились и по очереди ходили к кофемашине за кофе и печенюшками. Однажды я застал там Анну. Она стояла, задумавшись, и не заметила, как я подошёл. Подняв голову и неожиданно увидев меня перед собой, она вздрогнула и опустила руки. Меня как будто ударило током, и некоторое время я стоял неподвижно, оцепенев, потом молча налил кофе и пошёл, постоял в дверях пару секунд и вернулся к Рощину. Тот посмотрел на меня как на больного, но ничего не сказал.
И ОДИН В ПОЛЕ ВОИН.
Людмила с детьми приехали в субботу, а в воскресенье мы все вместе отправились на гору Каленберг, о которой давно говорили и как-то даже собирались подняться на вершину, где стоит телебашня высотой 165 метров. Сама гора высотой около 500 метров когда-то звалась «Свиной горой», так как в лесах на её склонах водились кабаны. Рядом с телебашней находится причудливая церковь Св. Иосифа. Детям хватило пяти минут для знакомства с церковью, и они унеслись на обзорную площадку, откуда видно всё то, что дорого венцам: у подножья зеленеет венский лес, блестит Дунай, просматриваются виноградники и весь город. На площади около телебашни толпятся туристы. Работает ресторан, и начинаются тропы, по которым можно двигаться мимо виноградников или через лес. Мы не пошли пешком, а поехали вниз, посматривая на указатели. Нам было не важно, где перекусить, хотелось посидеть на свежем воздухе и посмотреть на довольные лица детей. И нам это удалось. Мороженое тоже было неплохое. Портило настроение приближение школы, поэтому Женя интересовался, успеем ли мы на рыбалку. Я обещал, и в ближайшую субботу мы трое и собака утречком направились в Штопфенройт на озеро. Больше всех был доволен Кузьмич, который во время поездки корчил нам рожи через заднее стекло машины, а по приезде на стоянку никак не хотел надевать ошейник. Пришлось Борису на него прикрикнуть, но через 200 метров, когда мы уже были на тропе, он его, конечно, отпустил. Пёс оценил благородство хозяина и трусил рядом с нами, только изредка исчезал на короткое время в кустах. Было сложно наловить живцов, так как попадались крупноватые экземпляры, но через полчаса у нас уже был десяток небольших плотвиц на троих. Снарядив удочки крупными поплавками и тройниками, каждый из нас забросил две персональные снасти в определённые командой места. Женя с Кузьмичом пошли вдоль берега в поиске других удобных мест, а взрослые мужики сели на стульчики и наблюдали за поплавками. Помолчали. Я не выдержал: «Сноу буду звонить в сентябре, а с Францем увижусь в Кёльне, когда будет ясность с новым текстом контракта» и исподлобья посмотрел на Бориса. «Конечно, куда спешить, всё равно всё будет постепенно проясняться». Вернулись Женя с Кузьмичом, довольные и разгорячённые прогулкой. Сын перекинул удочки ближе к тростнику, растущему на другом берегу протоки и запросил чаю. Откусив от бутерброда, он вдруг воскликнул: «Дядя Боря, у вас вроде клюёт, вон поплавок притопило». «Погоди, погоди, пусть заглотит», запричитал Шорин, ухватившись за ручку спиннинга. Притопленный поплавок поплыл в сторону зарослей. Борис резко подсёк и вытащил килограммовую щучку. Жека помогал ему подсаком. И тут же, бросив щуку вместе с подсаком на траву, бросился к своим удочкам. Постоял, высматривая исчезнувший поплавок, неторопливо подсёк и, с трудом вращая катушку, взволнованно негромко крикнул: «Подсак!» Две щуки лежали на траве. Мы на них временами посматривали и не заметили, как подошёл егерь. Доброжелательно поздоровавшись, он достал рулетку и измерил щучек. «Всё по закону, норма, сказал он, вот только рыбу надо прибить, чтобы не мучилась». Он достал из сумки маленькую киянку и поочерёдно стукнул наших щук по голове. «Вот так надо» улыбнулся он и исчез.