Причина пожара так и осталась невыясненной. Но поскольку пламя первым охватило избу крестьянина Сорычева, его «на всякий случай» отстегали розгами.
Это великое для ивановцев несчастье имело однако и некоторый положительный результат. Был положен конец бесплановой, хаотической застройке села, дававшей столько пищи огню. По указу домовой канцелярии Шереметева с 1776 года Иваново следовало застраивать по плану и определенным правилам. В частности, кривые улицы в погорелых местах следовало выпрямить и через каждые пятнадцать домов делать переулок. Постройки, возведенные вопреки этим правилам и без ведома сельской администрации, следовало ломать. Планировка села была поручена геодезисту Александру Иванову.
Неизвестно, случайно или намеренно на месте сгоревшего двора крестьянина Сорычева был проложен переулок.
Остались в памяти жителей села пожары: июньский 1781 года (в пламени погибло десять улиц, 260 домов), 1793 года (огнем уничтожено до пятисот домов). Последний по времени крупный пожар относится к 1839 году. 13 мая в золу и пепел превратились 416 домов. Сгорела также 61 «фабрика» (в основном мелкие ткацкие светелки и набоечные заведения).
В хронике села, которую вел купец Полушин, встречаются такие упоминания: «В Широкой улице загорелось у крестьянина Семена Сорычева», «Загорелось в доме крестьянина Дмитрия Головачева»
Но случались, конечно, и поджоги. Они являлись своеобразной формой социального протеста крепостного крестьянства, проявлением классовой борьбы.
С 1775 по 1781 годы в поджогах было обвинено восемь крепостных крестьян. По приказу графа Шереметева их сослали в Сибирь. Вполне возможно, что некоторые из них, доведенные до отчаяния притеснениями и поборами, действительно пустили «красного петуха» на строения богатеев.
Распарывая мглу, лез на людей рыжий косматый зверь. Ревели дети, молились старухи. Утром на усыпанной пеплом улице собирались погорельцы. И всякий раз после беды, погоревав, крестьяне брали в руки топоры и начинали отстраиваться заново. Благо лесу вокруг села было много. И опять крыли избы соломой. А чем же еще?
Соломенные крыши, правда, уже как исключение, сохранялись некоторое время в Иванове и после Октябрьской революции. В середине тридцатых годов один такой дом, на Некрасовской улице, издалека сиял золотистой кровлей.
В шестидесятых годах прошлого века, с развитием капитализма, в России появились страховые общества правительственные, земские, городские и частные. За определенные взносы владелец дома получал право на возмещение убытков в случае пожара.
И поныне на фасадах некоторых старых, намеченных к сносу домишек, можно видеть под чердачным окном ржавую железную пластинку с такой, примерно, надписью: «Застрахован от огня в обществе Россия».
Но пользоваться услугами страховых обществ могли только люди более или менее состоятельные. Поэтому большинство погорельцев никакого страхового возмещения не получало. Зато иные фабриканты воспользовались появлением страховых обществ для своего
обогащения.
Вы знаете, чьи фабрики в старом Иванове горели чаще других?
Я этого не знал.
Дмитрия Геннадьевича Бурылина, сказал он. Да, да, того самого Бурылина, который построил в 1915 году музей и подарил его городу. Он был страстным коллекционером. Во время поездок по России и Европе покупал старинные картины, оружие, всевозможные редкости. Из-за этих трат Бурылин нередко оказывался в затруднительном положении. И тогда «по неизвестной причине» загоралась та или иная его фабрика, застрахованная на сумму намного большую, чем она в действительности стоила.
Каждый раз страховые компании выплачивали Бурылину крупные суммы. Доказать поджог не удавалось. Улики, вроде бутылки из-под керосина, истреблял огонь. В общей сложности на Бурылинских фабриках было не меньше пяти-шести таких пожаров
Этому рассказу можно поверить. Ни один ивановский фабрикант не упускал случая нажиться, хотя бы путем преступления. В капиталистических странах подобные явления и поныне нередки. Ради страховой премии идут на дно вместе с экипажем устаревшие суда, взрываются в воздухе самолеты вместе с пассажирами
А вот на плане села Иванова, составленном в 1774 году, она значится уже как Разгуляй. Дело в том, что в самом конце улицы был открыт «питейный дом» «Разгуляй». Он привлек немало любителей выпивки именно своей удаленностью от центра села, а значит и от «блюстителей порядка».
Впервые улица как Негорелая упомянута в записях фабриканта Ямановского в связи с опустошительным пожаром 1775 года. Именно тогда Разгуляй получил новое название. Можно представить себе, как это произошло.
Погорельцев временно приютили хозяева домов на единственной в округе улице, не пострадавшей от огня. По странному стечению обстоятельств она называлась Разгуляем. Для людей, попавших в большую беду, оно звучало кощунственно. Поэтому на вопрос о месте жительства пострадавшие стали отвечать:
На Негорелой улице.
Справедливости ради следует заметить, что впоследствии «красный петух» все же не раз наведывался сюда, выжигая улицу то полностью, то частично. Тем не менее и в народной памяти, и в разговорной речи, и в официальных документах она так и осталась на многие годы Негорелой.