Работать приехал. Строить, просто ответил Бегенч.
Но ты же ветврач?! Разве тебя не устраивает твоя профессия?
Откровенно говоря, надоело мотаться по пескам. Редко бываю дома. Да и жена ворчит
А здесь? Разве, не придется кочевать и быть а разлуке с семьей?
Знаю. Но все-таки это канал Ради него можно терпеть и разлуку.
Помолчали.
А ведь я знал, что ты приедешь. Только не знал, когда, снова заговорил Байрамгельды. Я еще тогда это почувствовал, когда ты говорил о высокой честя быть участником великой стройки, Помнишь тот разговор?
Бегенч кивнул головой.
Ну, в общем, я рад, что ты приехал, сказал:
Байрамгельды. Хочешь, возьми на себя бригадирство?
Нет уж позволь мне остаться рядовым.
Почему?
Хлопот меньше. Потом, если откровенно, я не умею быть начальником. Как говорят, призвания нет.
Ну, ладно. Устраивайся вот на этой койке. Скоро ужинать будем.
Обрадовались приезду Бегенча и Клычли с Аннамухаммедом.
Он шел по пустынным, плохо освещенным улицам сонного города и с беспокойством думал о доме, о жене. И чем ближе подходил к родному селу, тем острее становилось это чувство тревоги. «Но откуда эта тревога? думал Байрамгельды, и почему она заставляет думать о чем-то мрачном и неприятном? Не потому ли, что любишь и хочешь, чтобы счастье твое было прочным?»
Вот и знакомая улица, знакомые, с голубыми оконцами дома. Стук сердца уже отдавался в висках. Скорее бы!.. Как соскучился он по дому и как
все-таки тяжела разлука! С особенной силой он понял это только теперь, когда до дома оставалось несколько шагов.
Волновалась и жена. Не час, не два простояла Огульмайса возле окна, внимательно вглядываясь в ночную темень, в предрассветную синь, чтобы встретить мужа. Ее тоже мучила тревога, и спать она не могла. Но вот, наконец, вдали показалась едва заметная, как призрак, легкая тень. Вот эта тень все ближе, все четче. И Маиса угадывает в ней знакомый облик, знакомую походку. Муж!
Байрамгельды открыл дверь и увидел жену о протянутыми к нему руками.
Любимый, еле слышно прошептала она. И голос ее показался Байрамгельды милее и слаще самой волшебной музыки. Я каждую минуту считала И уже с полночи не сплю. Все жду, жду, жду
Байрамгельды провел ладонью по лицу жены, стирая слезы и, волнуясь, тихо проговорил:
Ну, будет, будет. Успокойся.
Майса затихла. Несколько минут они простояли, глядя друг на друга счастливыми глазами. Потом сели на кошму.
Сейчас я принесу чай и что-нибудь поесть, встрепенулась Огульмайса и убежала на кухню.
Вскоре вернулась и села рядом.
Ну, как ты? Здорова? Как дети, мать, отец, родственники? спрашивал Байрамгельды. Я тая волновался, скучал по тебе
А ты похудел. Нелегко, видно?..
Ясно. Канал не Ялта. Похудеешь, пожалуй!
Потом они замолчали. Целый месяц не виделись, говорить как будто не о чем.
Первым заговорил Байрамгельды. Глянув жене в лицо, он сказал:
Мой солнечный, мой синеглазый цветок! Только там, в разлуке, я понял, как ты дорога мне и как трудно без тебя!
И это признание мужа было для нее самой трогательной и самой желанной наградой.
Когда торжества по случаю прихода воды закончились, его бригаду послали на строительство плотины Хаузханского водохранилища в поручили сооружать дамбы обвалования. Насыпаются они прямо на плотине, с четырех сторон. Получается земляная ячейка метров двести длиною и метров пятьдесят шириной.
Земснаряд, расположенный за плотиной, в небольшом озерце, подает в ячейку по трубе так называемую пульпу смесь воды и песка. Вода уходит обратно, в карьер, а песок оседает на карте и заполняет ячейку.
Так по всей длине наращивалась плотина.
Байрамгельды набирал полный нож песку и выталкивал его наверх. И с каждым подъемом он видел слева, совсем ненадолго, широкую синеву водохранилиша. День был ветреный. К плотине одна за другой неслись вздыбленные волны. Байрамгельды смотрел на них и отходил за новой порцией песка. Потом подымался снова и снова видел закипавший пеной прибой.
Поднявшись в очередной раз, он увидел вдали на плотине худощавую фигурку парня. Байрамгельды не сразу поверил в то, что это его младший брат Курбандурды.
Байрамгельды спустился с бульдозера и побежал навстречу брату.
Здравствуй, Байрам-ага! поприветствовал Курбандурды брата.
Я тебе говорил, чтобы ты сюда не приезжал? не ответив на приветствие, строго спросил Байрамгельды.
Говорил, склонив голову, печально ответил Курбандурды.
Просил я тебя, чтобы ты не бросал родителей?
Просил, безропотно соглашался брат.
Так вот сейчас же возвращайся домой! сделав сердитое лицо, крикнул Байрамгельды. Быстро! Или я не знаю, что сделаю с тобой!..
Но Курбандурды, несмотря на строгий приказ, даже С места не двинулся. Худой, высокий, немного сутуловатый, он стоял и что-то взволнованно крутил в руках.
А зачем я нужен родителям? Зачем?! с обидой произнес Курбандурды. И не бросил я их! Отец сам послал к тебе. «Иди, говорит, сынок, и ты на канал, Пусть, говорит, гремит слава Акибаевых.
А я говорю, чтобы ты сейчас же уезжал домой! Слышишь? Сейчас же! уже не на шутку рассердился Байрамгельды.