Она улыбнулась шутке, но та надавила на старую
рану. Ее чувства слишком походили на сумасшедшее безрассудное влечение, которому она уступила в юности, достигнув высшей точки в отношениях с Морисом. Она питала слабость к смелым, красивым, опасным мужчинам, но она больше не была молодой и глупой. Неужели она ничему не научилась?
Прохладный воздух, коснувшийся спины, мгновенно заставил ее вздрогнуть, и она осознала, что он привел ее на небольшой балкон. Они все еще оставались в поле зрения, но это давало некоторую защиту от подслушивания. И должно было вызвать еще больше разговоров.
Хотя, какой смысл упираться? Она собиралась быть любимой темой развлечения общества в течение долгих шести недель. Это та цена, которую она заплатит, чтобы исправить несправедливость.
Благодарю за то, что пришли, сказала она, раскрывая веер и пристально вглядываясь в освещенный лампами сад внизу.
Вы думали, что я откажусь платить свой долг?
Внезапный холод в его голосе заставил ее обернуться.
Я не это имела в виду. Вы были Нуждались
Мадам, вы купили меня мое тело, ум, и большую часть души на шесть недель. Я пойду, куда вы прикажете, буду говорить, как вы того пожелаете, действовать так, как вы меня проинструктируете, пока это не оскорбляет ту часть моей души, которую я сохранил.
Бог ты мой. Боль и раненная гордость. Она должна помнить, что, хотя война во многом заставила его повзрослеть, он все еще мог быть уязвим.
Превосходно, прохладно сказала она, возвращаясь к безопасному разглядыванию сада. Вы хорошо играете свою роль, милорд, поэтому, пожалуйста, продолжайте действовать так, будто вы полны решимости завоевать меня. Она оглянулась с тщательно обдуманной улыбкой. Я сомневаюсь, что это заставит вас рисковать вашей бессмертной душой.
Мгновение в молчании они смотрели друг на друга, а потом она разрушила тишину, нервно болтая.
Лампы в саду симпатичны, не правда ли? Интересно, есть ли способ исследовать его.
Ее правая рука в перчатке оперлась на железное ограждение, и он накрыл ее своей левой. Загорелая от стольких лет, проведенных на солнце и ветре, сильная, с выступающими сухожилиями и венами, с длинными пальцами, отмеченными легкими шрамами. Рука, выглядевшая старше, чем он был. Прекрасная рука, вероятно, предназначенная природой для более спокойных занятий, для музыки, искусства, нежной любви
Я знаю, что у меня мало надежды, сказал он, обхватывая ее пальцы своими и поднимая ее руку, поворачивая ее к себе. Бедный мужчина с обветшалым поместьем, и на восемь лет моложе вас.
Правда
Он положил ее руку между ними, выпрямился, в процессе развернувшись так, чтобы оградить ее от переполненной комнаты.
Единственная причина, по которой вы бы обдумали мои притязания, это моя внешность и очарование. Бедная миссис Селестин, добавил он с насмешливым блеском в глазах. Вы оказываетесь перед необходимостью уступить внешнему облику и обаянию.
Едва ли я бы оказалась первой вдовой, которая так поступит. Я уверена, что смогу сыграть свою роль. Она вернула ему тот же самый колкий взгляд. В конце концов, я не собираюсь на самом деле отдавать свою персону и свое состояние в ваши руки.
Просто еще девять тысяч фунтов.
Есливы будете вести себя прилично. Она оглядела его сверху донизу. По крайней мере, вы действительно хорошо выглядите и очаровательны, и хорошо себя чувствуете в обществе. Было бы невероятно удручающе выставлять себя дурой из-за непривлекательногопрожигателя жизни.
Он успокоился, шрам, пересекающий его правую щеку, казался еще более резким и темным. Она немедленно вспомнила, как встретилась с ним в первый раз, как мужчина разоружил ее, и, конечно, как близко он подошел к причинению ей вреда.
Он уронил ее руку.
Я могу стать непривлекательным в любое время, стоит вам только захотеть, миссис Селестин. Я посоветовал бы вам не давить на меня слишком сильно. Человек, готовый умереть, одинаково готов послать девять тысяч фунтов к дьяволу.
Небольшой балкон внезапно стал тюрьмой, Ван закрыл выход. Она отчаянно хотела отвести взгляд или попытаться отодвинуться в этом ограниченном пространстве. Однако, с ним как с животным, показать страх означает потерять контроль. Она взглянула в его злые глаза.
А как же те одиннадцать тысяч, милорд? Вы должны услужить мне за них.
Его ноздри раздулись, и внезапно она увидела в нем жеребца. Молодого, великолепного, оскорбленного жеребца, готового стать порочным. Святые небеса, кем она себя вообразила, пытаясь собрать нечто вдребезги расколотое и насквозь пронизанное трещинами?