А ну заткнись на хрен, костыль паршивый! Маркус схватил Тео за шкирку и тут же ощутил кончик палочки, неслабо упирающийся в ребро. Твоё счастье, что здесь запрещены драки! исходя злобой, процедил Маркус и прибавил у самого уха: «Она моя, ты, убогий!»
Флинт... попыталась вмешаться Астория. Флинт! прикрикнула она, наблюдая, как тот что-то льёт Нотту в уши. Не стыдно цепляться к хромому?
И Тео вздрогнул от её слов. Вздрогнул и побледнел, чувствуя дыру там, где сердце. Оно больше не билось оно провалилось в нечто тёмное... и мёртвое. Тео будто окостенел, только строптивый рот бросил в красную рожу Флинта очередную тираду:
Ты сожалеешь о моей ноге, а я о размерах твоего члена!
Нотт изобразил фальшивую грусть и заслужил одобрение распалённых стычкой посетителей клуба: в виде аплодисментов и возгласов «Заткни его, парень!».
А вот Астория так не считает, воняя хмельными парами, огрызнулся Флинт. Особенно когда скачет на нём драной сучкой... он обнажил зубы и тотчас получил несказочный удар в корпус.
От Нотта.
Маркус отшатнулся и новый удар в челюсть заставил его рухнуть, зацепив ближайший стол, получить шахматной доской по лбу и нехило приложиться о пол нетрезвой охреневшей башкой. А заодно и тощей задницей.
Между тем Тео покосился на Асторию и высказался абсолютно чужим:
Я в твоей защите не нуждаюсь, не дав ей и шанса на оправданье, он с тихим хлопком... исчез.
Туда, где в нём не видят калеку.
Красота Гринграсс тут же преобразилась. Нет, она не испарилась усилилась. Она почти ослепляла окружающих алостью губ, чернотой глаз и блеском дьявольской кожи. Локоны заискрили, перестав отливать золотом, грудь наполнилась злостью, лицо презрением, а красное, цвета бордо платье зашлось пурпурным маревом.
Сконфуженный, стоящий на четвереньках Маркус побитой собакой двинулся в сторону хозяйки, скуля и завывая:
Ну, прости... Прости... Чёрт попутал! он, шатаясь, поднялся на ноги. Я не мог больше видеть, как ты с ним...
Флинт стёр рукавом кровь:
Будь моей, ну что тебе стоит... Ты всего меня измотала, стерва!
Звук пощёчины заставил его заткнуться.
Это тебе не за стерву! прошипела Астория, еле сдерживаясь от того, чтобы навсегда превратить хама в руконожку. И даже не за сучку, урод...
Она щёлкнула пальцами, подзывая эльфа, и приказала стальным неживым тоном:
Раздень эту пьянь, Финли, свяжи и доставь в Кошачий переулок. Прямо на клумбу к старухе-Амбридж!
Без слов домовик испарился, утащив за собой если не кандидата в любовники злобной жабы, то точно претендента на её воспитательные меры.
А Астория дрогнула одними губами, утопая в проклятом чувстве вины, и уставилась на то место, где минуту назад стоял Нотт, взывая в саму пустоту:
«Прости...»
* * *
Исчезнув из Мэнора, Гермиона ступила на Гриммо, едва не расплакавшись. Вот так: по-детски, бездумно и отчаянно, словно ей не двадцать один, а пятнадцать. Словно она не аврор, не лучшая выпускница Хогвартса, не отличница курсов Элдрича Диггори, а кандидат на звание Дура года. Она сжала губы, ненадолго зажмурилась, прижала ладонями веки и пообещала себе не проронить из-за Малфоя и слезинки! Гермиона Грейнджер выше этого. Она может расплакаться по любому поводу, включая дурацкое свадебное платье (которого у неё нет) и разбитую любимую чашку (которых уже коллекция!), но расклеиться из-за будущего мужа первой красавицы Англии...
...почти преступление.
Пусть женится хоть на... козе! буркнула Гермиона. А муж козы кто? болтая с собою, она усмехнулась. Точно не орёл...
Она расстегнула алую мантию, швырнула ту на диван в гостиной и заспешила к двупольной двери, убеждая себя, что быть умной достойнее милого личика. Пусть даже половина волшебного мира считает иначе! Видно, это не самая лучшая его половина, раз какая-то красота лишает парней мозгов. Слава богу, не Гарри... Хотя и он, если по правде, изрядно робел при прошлой встрече с Асторией. Будто та пригласила его не на танец, а прямиком в свой будуар и далеко не на партию в шахматы. Даже Рон (её Рон!) почитал за честь поддаться этой любительнице настольных игр, лишь бы лицезреть Мисс Безупречная улыбка, и Безупречные волосы, и Безупречная грудь, а также прочие Мисс Безупречность, обещающей ему заслуженное везение в любви и матч-реванш в самом ближайшем будущем. Ох, не зря Нотт зовёт Асторию Гусыней де Помпадур, очевидно, не жалуя её прелести. По идее, Гермиона должна была давно ревновать к Гринграсс... Ревновать не слегка и не благородно. Ревновать, как Джинни, исподволь грозя той метлой промеж глаз и битой по мягкому месту, но тогда любое кокетство вызывало скрытое сожаление и усмешку. Ведь манипулирование теми, у кого в штанах царь и жеребец, не повод для гордости.
Теперь же, к своему стыду и унижению, Грейнджер тянуло расплакаться, проредить противно безупречные зубы и оскопить одного белокурого скакуна, дабы в первую брачную ночь им светила лишь партия в шашки! Откуда такие желания? За какие такие грехи? За один необъяснимый или за остальные двадцать вполне объяснимые? Сдаётся, что из-за недавней ошибки Гермиона Грейнджер превратилась в слезливую тряпочку. И в злюку. И в наивную девочку, чего тут скрывать, потому что когда-то поверила, что в груди у Малфоя сердце, а кое-где ниже поэт и джентльмен.