Ну что ты заладила: любовь, любовь? Что такое, в конце концов, Твоя любовь?
В запале чувств, захлестнувших меня, я даже не заметил, как с «Вы» перешёл на «ты».
Моя любовь? переспросила она, как бы не доверяя услышанному.
Да, что она представляет собой в конечном результате?
О, да я вижу, что и не любили Вы никогда по-настоящему.
Я зарделся, а она продолжала: бывает такая любовь, которую ты и не замечаешь сначала. Потом она возрастает, но постепенно, без захлёстов, и становится частью тебя, а ты этого и не осознаёшь. Просто наступает такой момент обычно он связан с расставаниями когда ты понимаешь, что без этого человека не протянешь и дня.
Также было и со мной. Сначала мне было всё равно, где он, и что с ним, затем я стала тосковать
по нему, а спустя какое-то время поняла: если я расстанусь с ним ещё хоть раз, то просто умру.
И как же ты обходишься без него сейчас?
Она снова улыбнулась. И во второй раз мне показалось, что в этой улыбке промелькнуло нечто похожее на ехидство. Как будто она про себя потешалась над тем, что знает что-то такое, чего не знаю я.
Он у меня вот тут
И она приложила руку к сердцу.
В пору было бы мне насторожиться, потому что весь наш разговор, а не только мои переживания, не соответствовали реальности, но что-то со мной творилось. Что-то непонятное.
Сейчас, спустя много-много лет, мне иногда даже думается, что она одурманила меня чем-то. Может, в чай что подложила, а, может, и курилась у неё какая-нибудь дрянь в соседней комнате, не знаю. Но я знаю одно: в тот момент я терял из-за неё голову. Я пытался уже любыми путями выбить из её премиленькой головки всю эту дурь про любовь.
Представь, сказал я ей, сколько раз за последние годы он брал заложниц?
Три. Всего три раза, ответила она, почти не задумываясь, но потом, словно уловив какую-то светлую мысль, поправилась, хотя нет, четыре.
Вы знаете? Я вновь был ошеломлён, но уже не до такой степени, как поначалу, поэтому быстро взял себя в руки. Ну, хорошо, четыре. Пускай он всего четыре раза в жизни брал заложников. А ведь среди них наверняка были и заложницы, в числе коих были и невероятно симпатичные. (Среди моих рассуждений она вдруг улыбнулась самой широкой из своих улыбок.) Вы хоть представляете, что он с ними там творил? Как он издевался над ними? Как унижал?
Конечно, представляю!
Снова немая сцена.
Он вам что рас ну это, как его, мне буквально выдавливать слова из глотки приходилось.
Вы имеете в виду, рассказывал ли он мне об этом?
Да, именно это я и хотел узнать.
Нет. Конечно же, нет.
Опять самая очаровательная улыбка. Хотя, должен заметить, что у неё каждая была лучшей. Ни до, ни после неё я не встречал таких женщин.
Дело в том, что я сама была его заложницей.
Что-о-о?!!
«Вот так-так, подумал я, ни хрена себе репортажик получается».
Да, да, не удивляйтесь. Она наполнила мою, уже ставшую пустой, кружку и опять стала плести кружево своей чудесной речи. Я же сама родом не отсюда, да Вы, наверно, и сами поняли это по моему акценту. Мой теперешний муж много лет назад, когда я была совсем ещё маленькой девочкой, ворвался в наше селение и захватил в заложницы мою мать, чтобы требовать за неё выкуп. Моя мама, к слову сказать, была писаной красавицей, не чета мне, я лишь бледное её отражение.
Зря ты так. Ты себя недооцениваешь, успел вставить я.
Спасибо. Так вот, совсем случайно я оказалась вместе с нею. Нас бы обязательно выкупили, но так случилось, что началась война, хотя вряд ли ты о ней многое знаешь, ведь тогда подобное не афишировалось. Мой отец и мои братья погибли на ней, а моя мать вскоре после этого умерла от горя.
Я не причиняла неудобств человеку, похитившему меня, поэтому, как только я повзрослела, он взял меня замуж. А после пришла любовь.
Так что зря ты думаешь, что я не знаю каково тем людям. Да, и надо мной издевались, и не раз, но всё это отошло на второй план, когда наступило время чувств.
Ты сводишь меня с ума, ни с того ни с сего вдруг выпалил я. Тут стало абсолютно ясно, что ещё чуть-чуть, и я уже не смогу себя сдерживать.
Она улыбнулась, но сделала вид, что не услышала.
Что Вы сказали? произнесла она самым простодушным тоном.
Я говорю, что, может быть, я сумасшедший, но никак не могу понять тебя.
Я заговорил сразу после того, как в воздухе растворился последний узелок её речевой вязи. Не знаю, как это выглядело на самом деле, но мне почему-то показалось, что после ангельского напева застучал отбойный молоток.
Что держит тебя в этой дыре?! Брось всё и уезжай!
Мне не на что.
Я помогу тебе, распалялся я, как станковый пулемёт.
Но я люблю его!
Брось эти бредни.
Хорошо, вдруг неожиданно резко, словно решившись на что-то отчаянное, проговорила она, пойдём, я тебе кое-что покажу.
И она, взяв за руку, повлекла меня из кухни куда-то в полумрак. Через несколько секунд мы оказались в спальне, если так можно назвать комнату с грудой подушек, лежащих прямо на полу.
Не поймите меня превратно, но в тот момент я подумал о своём.
Смотри, прошептала она мне на ухо и указала куда-то вдаль комнаты.