Выходец из демократической среды, Михаил Чулков с 1766 года начал выпускать сборники повестей, романов и переделанных сказок под названием «Пересмешник, или Славенские сказки». Отлично зная вкусы демократического читателя, Чулков в угождение ему свободно пользовался сюжетами западных и русских сочинений, смело соединяя мотивы сказок и популярных романов, и строил свое повествование, заботясь прежде всего о его занимательности. Все фантастические приключения и превращения героев держались на любовном сюжете проходя через сложные перипетии судьбы, возлюбленные соединялись.
Заимствуя сюжетные коллизии из разных источников (античной мифологии и Библии, «Тысячи и одной ночи» и рыцарской поэмы Ариосто и т. д.), Чулков соединял их с мотивами, почерпнутыми в русском народном творчестве, древнерусских повестях или бытовых анекдотах, усиленно русифицируя место действия и героев, подчиняя все своей цели созданию «славенских сказок» своего рода русского сказочнорыцарского эпоса. Новая литература, по мысли Чулкова, должна была опираться на национальную традицию. Несмотря на упрощенность и наивность такого понимания традиции, книги, написанные в ее русле, отражали реальную потребность русского читателя в своем национальном искусстве.
В некоторых «сказках» большое внимание уделялось изображению русского быта. Писатель создал галерею сатирических образов пьяниц, монахов, разбойников, плутов и мошенников. Иногда даже в отдельных живых сценках проступали черты современных читателю нравов.
Одним из лучших произведений, созданных писателями-разночинцами, оказался роман Чулкова «Пригожая повариха, или Похождение развратной женщины», вышедший в 1770 году. Создание образа главной героини романа женщины из народа, принужденной торговать собой, никогда не унывающей в несчастье и свободной от каких-либо угрызений совести, было главной заслугой Чулкова. Такого героя еще не знала русская литература. Он открыто противостоял героям классицизма. Рост денежных отношений разрушал феодально-сословную идеологию. Деньги и в феодальном государстве стали многое определять и общественное положение, и мораль, и поведение людей. Разбогатеть значит утвердить себя в качестве «госпожи», жить в свое удовольствие, обеспечить себе уважение. Пригожая повариха Мартона обогащается, и Чулков не осуждает ее за мошенничество, за бесчестные поступки. Он далек от морализирования и описывает Мартону такой, какова она была на самом деле, показывая при этом, что ее поступки определяются не ее порочной натурой, не ее «низким» происхождением, а нравами общества, в котором она жила.
В романе о развратной женщине поэтому вторым главным действующим лицом оказалась та общественная среда, с которой связана Мартона, русское дворянство. Чулков выставляет на всеобщее обозрение русских дворян, но не обличает и не судит их, а лишь констатирует, что они живут не по кодексу чести, как о том любят говорить. Праздные, они стремятся к удовольствиям и любовным утехам. В погоне за деньгами они совершают бесчестные поступки, руководствуясь не разумом, а страстями. Чувствуя себя хозяевами жизни, они не признают никаких добродетелей, никакой морали, никакой «должности». В таком-то обществе и принуждена жить Мартона. Чулков сочувствует своей героине, которая добивается богатства, обманывая и обкрадывая сластолюбивых дворян.
Истинный человек в понимании Чулкова это энергичный, преуспевающий делец, добивающийся любыми средствами своей цели, преступая чрез все запреты, движимый только своим эгоизмом. Объяснив пороки Мартоны влиянием среды, Чулков подчеркивает, что дело не в бесчестных делах ее она поступает, как все. Берет деньги за любовь? Но ее прелести торгуют «благородные» почему же не брать? Она обворовывает подполковника, но этого требует ее любовник, дворянин Ахаль. Нет, не в пороках проявляется ее характер. Индивидуальность Мартоны в другом. В том, например, что она, развратная женщина, оказывается способной любить без торга, в том, что она не жадна, в том, что она никогда не унывает и не падает духом. Множество несчастий обрушивается
на нее, и всякий раз она находит в себе силы выпутаться из беды. Что же делает ее неунывающей? Вера в себя. Демократизм Чулкова проявился в антифеодальном понимании человека: но сословная принадлежность, а личные достоинства вот мера его оценки.
Нарисовав галерею образов своих современников, Чулков не умеет раскрыть внутренний мир личности даже главной героини. В этом, несомненно, проявилась литературная беспомощность Чулкова. Он не может создавать индивидуальные характеры, типизировать, обобщать. Его описания откровенно эмпиричны. Русская проза переживала младенческий период своего становления.
Во второй половине XVIII века крепостнический гнет в России приобрел особо жестокий характер. Самодержавие полностью отдало крестьян «на милость и попечение» помещиков, закрепив особыми указами их права и беспредельную власть. Поддерживаемые правительством, русские помещики превращали крепостное право в дикое, никакими законами не ограниченное рабство. Ответом на эту политику самодержавия и дворянства явились крестьянские бунты. Царствование Екатерины II проходило в зареве малых и больших восстаний, вылившихся в конце концов в крестьянскую войну 17731775 годов, возглавленную Пугачевым. Крестьянская война потерпела трагическое поражение, крепостнический гнет не был уничтожен, но феодальному государству и крепостническим порядкам был нанесен серьезный удар. Вопрос о крепостном праве и борьбе с ним станет центральным во всей общественной жизни России в последующие десятилетия. Память о восстании Пугачева сохранит не только народ его грозный призрак будет долго внушать страх многим поколениям помещиков и царей.