Ты звал меня, генерал-лейтенант? раздался негромкий, хрипловатый, на редкость противный голос, щелкнул выключатель, зажглась люстра, и я увидел Вы только представьте себе такую слова не подберу картину, что ли Стояла передо мной, а я лежал в кровати, особа в огромных чёрных очках, длинноволосая этакая седая пакля до острейших плеч, в белой короткой юбке, чёрном свитере и красных сапожках. Ты звал меня, я здесь! И она мерзко, с присвистываниями хихихикнула.
Кто ты такая? с трудом выговорил я, хотя сразу догадался, что же это за особа передо мной. Кто ты? постарался я спросить как можно грознее, чтобы придать себе храбрости.
Я Смерть! И ты сразу узнал меня! прохрипела она, села, закинув ногу на ногу (то есть кость на кость), и продолжала, давясь свистящим смехом: Времени у нас с тобой не так уж много, но я тебя выслушаю и даже с некоторым интересом. Только заранее учти, что все разговоры со мной бесполезны! Решения мои окончательны и обжалованию не подлежат! Она на некоторое время просто подавилась своим наиотвратительнейшим хихиканьем. Жаловаться на меня некому! И некуда! И хихиканье её переросло в этакий хрипло-свистящий хохотище. Ну-у-у-у-у!!!! столь страшным голосом прикрикнула она, что меня всего передёрнуло, чуть ли не затрясло.
Надо отметить, кстати, что как только эта особа назвала себя, я сразу вроде бы успокоился. Если явилась Смерть, рассудил я, значит, дела мои оч-чень плохи. Да что там плохи! Хуже некуда. Тем более, что я знал: она должна быть зла на меня. Ведь сколько раз я уходил от неё! Можно сказать, убегал, уползал, увертывался!
Знал я и то, что она коварна, немилосердна, жестока, несправедлива и, по моему глубокому убеждению, совершенно глупа. Но ещё больше подла, конечно.
И, чтобы выиграть время, собраться с мыслями, сделать отчаянную, пусть даже и бесполезную попытку ещё раз уйти, убежать, улизнуть, ускользнуть, от-полз-ти живым от мерзкой и абсолютно незваной гостьи, я спросил:
Почему ты так странно выглядишь? Я представлял тебя по рисункам из старинных книг старухой в балахоне и с косой в руках, а ты модница какая-то! Чего ты вырядилась?
У меня выходной день! гордо, самодовольно и хвастливо проскрипела Смерть. Балахон, точнее, саван, и коса это всё в прошлом. Ты, так сказать, отстал от смерти, не знаешь нашего нового порядка! Она хихикала так долго, что запохрипывала, запосвистывала. В свой последний час ты, генерал-лейтенант, увидишь меня в современной форме и сразу, может быть, что-то и поймешь. Теперь у меня, кстати, масса заместителей и заместительниц, помощников и помощниц, невообразимое количество агентов. Сегодня они все трудятся, готовят для меня работу, а я гуляю
и наслаждаюсь! Ради остренького, этакого пикантненького удовольствия я решила сегодня кой-кого при-пуг-нуть! То есть пре-ду-пре-дить, что скоро я явлюсь к ним для выполнения своих прямых обязанностей.
В том числе и меня при-пуг-нуть? с притворно равнодушным видом спросил я, хотя внутри у меня всё похолодело, прямо-таки оледенело. А я-то зачем тебе понадобился? Помирать мне, я считаю, рановато.
Помирать никогда не рано! Из её беззубого рта уже выскочил было хихик, но она подавила его и медленно выговорила: А тебя, генерал-лейтенант, я не пе-ре-ва-ри-ва-юююююю-ууууууу повыла она и гнусным голосом, до того гнусным, что у меня по коже мороз пополз, продолжала: Я тебя давно неее-нааа-виии-жуууу Она тяжко передохнула. Храбрые, к сожалению, нисколько меня не боятся и подолгу не сдаются мне. И гибнут они молча, сжав зубы. А я обожаю, мне у-у-у-ужасно приятно, когда я вижу и слышу, как люди плачут, стонут, страдают, мучаются, проклинают Смерть и боятся хи-хи-хи-хи-хи-и-и-ик! меня! Ого-го! Го-ого! Я сама определяю, когда и к кому мне явиться, как и что мне делать! со свистом шипела Смерть, и сквозь шип отчетливо слышалось постукивание костей, а её могильно-холодное дыхание уже касалось моего разгоряченного лица. Ты не можешь не понимать, генерал-лейтенант в отставке Самойлов Илларион Венедиктович, что на сей раз тебе от меня не выр-вать-ся! НЕ! ВЫР-ВАТЬ-СЯ!!!!
Тут голова моя закружилась, сердце от резкой боли сжалось Ощущение было такое, словно у меня враз заныли все старые раны. Я пробормотал через силу:
Нет, нет, нет у меня много оч-чень важных срочных дел дай мне их закончить потом забирай меня если уж у тебя совсем нет совести прошу тебя дай мне закончить дела
Глупости, глупости, глупости! Ух, какие дурацкие глупости! хрипло прокричала Смерть с посвистываниями. Она сняла огромные чёрные очки, и я увидел вместо глаз пустые отверстия, дырки обыкновенные. Пальцами-костяшками она приподняла над черепом парик из седых волос, прошипела: Готовься Скоро я явлюсь к тебе в своей форме-спецодежде. Тогда мне будет не до разговоров. Я буду на работе, на службе, на посту, при исполнении прямых обязанностей, буду делать любимое дело. Можешь быть уверен, я приложу всё своё умение, всё мастерство, все знания и опыт, чтобы ты не просто умер, а
Когда?
Когда сочту нужным. Вскоре. Я применю к тебе какой-нибудь даже с моей точки зрения невообразимо жестокий способ что-нибудь из модерна чтобы ты