Не делай глупостей, слышишь, не вздумай делать этого! угрожала она. Все равно ни родители, ни учителя тебя не простят.
Почему это? решил заступиться я.
Не слушайте ее, сказала девочка, не вставая с постели, она психованная.
И вовсе я не психованная, просто мне опротивело здесь. Пойдем, я выведу вас отсюда.
Тогда пошли скорее, засуетился Чикарели, а то нас догонят и не дадут уйти.
На этот счет можете быть спокойны, усмехнулась девочка, пока они тронутся с места, пройдет три года. Она вывела нас на широкую улицу, по которой мы пошли уже быстрее и веселее. Скоро я сама сбегу отсюда.
А почему не сейчас?
Не могу бросить подругу, постараюсь уговорить ее уйти вместе. Мы очутились в этом дурацком городе совершенно случайно. Однажды я зашла к ней помочь по математике, а она совсем разленилась и предложила сбежать с уроков. Я почему-то согласилась, мы сбежали и после долгих приключений оказались здесь. Ничего, надеюсь, скоро и она образумится, уж я постараюсь. Идите прямо, не оглядываясь. Если оглянетесь заблудитесь и будете кружить на одном месте. Нужно смотреть только вперед. Счастливого пути.
Спасибо тебе, желаем скорого возвращения домой.
Спасибо. Вам также, счастливого пути.
Едва выйдя за черту города, мы вновь ощутили всю прелесть чистого воздуха и задышали в полную грудь.
А МНЕ КАКОЕ ДЕЛО?
Опять тебе пожар мерещится?
Не мерещится, посмотри сам.
Я поднялся на большой камень, куда забрался Чикарели, и всмотрелся: вдали горел огромный костер.
Действительно, огонь, согласился я, но в этом краю все настолько странно, что начинаешь сомневаться, может, это и не пожар вовсе. Помнишь лгунов, звавших на помощь? Может, и здесь что-то вроде этого.
Нет-нет, это самый настоящий пожар, надо бежать туда, спасать людей, крикнул он, схватил меня за руку и мы помчались в направлении огня.
В самом центре города, куда мы примчались,
горел большой дом, откуда доносились крики о помощи, но ни соседи, ни прохожие не обращали на это ни малейшего внимания, каждый был занят своим делом.
Что вы стоите, помогите! крикнул Чикарели, но никто не отреагировал на его крик, и только один из прохожих удивленно пожал плечами, выразив удивление нашим вмешательством не в свое дело.
Где у вас лестницы, где вода? спрашивал я то одного, то другого прохожего, но они даже не останавливались, чтобы ответить мне.
Может, они глухие? удивился Чикарели.
Но не слепые, ответил я и схватил за руку кого-то из прохожих. Там люди погибают, надо их спасти!
Чего ты орешь, разозлился он, я же не глухой, отпусти мою руку. И вообще я не слепой, сам вижу, что пожар. Если вам нечего делать, спасайте их сами, а я человек занятой.
От возмущения и удивления я на миг оцепенел.
Простите, гражданка, метнулся я к женщине, выгуливавшей собачку, как можно вызвать пожарных?
Как хотите, так и вызывайте, невозмутимо ответила она и позвала болонку: Ко мне, Лулу.
Эй, на помощь! Помогите! заголосили мы с Чикарели.
Что за шумный квартал, даже десяти минут нельзя посидеть в тишине и спокойствии! возмущенно выскочила дама из ресторана напротив, и как ее ни упрашивал метрдотель вернуться, она наотрез отказалась, села в такси и укатила.
Ясно, они все на одно лицо, мрачно сказал я, за дело, Чикарели, сами справимся.
В готовом рухнуть доме не прекращались крики, плач и зов о помощи. Я накинул на голову пиджак, а Чикарели куртку. Мы с трудом проникли на второй этаж. Вышибли дверь и вынесли из огня женщину с двумя детьми. Вокруг нас собралась толпа зевак.
Чего уставился? крикнул я на одного из них, не можешь, что ли, принести хотя бы ведро воды?
Чего ты кричишь на меня? невозмутимо ответил он. А мне какое дело: дом не мой, жена и дети не мои.
Раз не твои, пусть сгорят живьем? рассвирепел я.
Какое мне дело, сказал он, не меняясь в лице, моя хата с краю, с чего я должен вмешиваться в чужие дела?
Слушай, друг, обратился я к мускулистому парню, ребенок получил ожоги, его необходимо немедленно перенести в больницу, помоги, пожалуйста.
А почему именно я? Тут столько людей, а он заприметил почему-то именно меня. Я вам не козел отпущения. Какое мне дело до чужих детей?
Кто-нибудь, помогите! закричал я не своим голосом.
Спасать дом было уже поздно, надо было позаботиться о пострадавших. Толпа гоготала, тыча в нас пальцами.
Чему вы радуетесь? крикнул Чикарели.
Хотим радуемся, хотим нет, вам какое дело? Самим радоваться нечему, вот и завидуют, особенно этот, кивнула на Чикарели старуха с крючковатым носом.
У людей несчастье, а вы радуетесь.
Тому и радуемся, что не наш дом сгорел, ответил кто-то, и толпа загоготала сильнее.
Ах, какой огонь! потер руки кто-то из мужчин. Шашлычок бы, а?
И то правда, чего зря гасить, поддержала какая-то женщина, сейчас принесу воды, согрею, постираю белье.
Тем временем Чикарели утешал получившую ожоги девочку:
Ничего страшного, главное, что ты жива, а ожоги пройдут, он разорвал на себе рубашку, сделал из нее бинты и перевязал девочке ногу. Пожалуйста, перевяжи мне руку, он вытянул обожженную кисть.