у него и без того трое.
А сейчас, насколько понял Иван Фёдорович, папаша его реципиента вместе с сыновьями и послужильцами всеми собирается на общий сбор всего войска в Мариенбурге столице ордена. А раз на дворе 1409 год, то можно не сомневаться, что впереди знаменитая Грюнвальдская битва, где немцы получат по сопатке.
Глава 3
Событие седьмоеДела сами себя, конечно, не переделают, но и сон сам себя, знаете ли, не поспит.
Сон принёс на этот раз не только знания, но и облегчение физических страданий. Рука болела меньше, а если не шевелиться, то рёбра вообще не болели. Голова? Ну, тут две боли. Первая, которая от носа, теперь саднила скорее, чем болела, а ещё носопыркой нельзя было дышать. Надо понимать, там, внутри, всё спёкшейся кровью забито. Попытка потрогать нос вызывала болезненные ощущения, и после первой же вспышки боли Иван Фёдорович туда больше ручонками шаловливыми не лез. Вторая боль, которая просто головная боль, почти прошла. Осталась где-то в висках. Стукала. Терпеть можно. Сейчас главным неудобством был холод. Можно было слезть с сеновала и идти в опочивальню Вот только там два его брата Нда, была и вторая причина, из-за которой не хотелось Иоганну идти в дом, в сравнительно тёплую комнату, и уж точно там есть одеяло, которое можно на себя натянуть.
Причина была стыд. Не страх перед Гришкой Грегором, а именно стыд. Не Иоганна стыд, а стыд Ивана Фёдоровича Зайцева за бывшего хозяина его тушки. Вместе со знаниями истории семьи пришли и все другие знания парня. И если эмоции убрать, то виноват в том, что его брат избил на 100500 процентов был сам Иоганн. Началось всё ещё пару лет назад. Теперь уже и не вспомнить причину, но во время обучения владения саблей Гришка отвесил младшему брату серьёзную затрещину за нерадение или за лень или за норов? Что-то там огрызнулся Иоганн на сделавшего ему замечание Гришку.
Отрок тогда затаил злобу, вместо того чтобы поблагодарить за науку. Собрал он жаб на пруду у дома и напихал их брату в сапоги. За что снова оплеуху заработал. Ну, помирились бы. Нет, всё пошло по нарастающей. Есть такой американский фильм «Трудный ребёнок». Там пацан придумывает сотни способов, как усложнить жизнь окружающим. Этим два года и занимался Иоганн, и намного превзошёл всё то, что сценарист в Америке напридумывал. Родственники пытались пацанёнка, в которого диавол вселился, образумить. И отец порол, когда возвращался с походов, и батюшка на колени в церкви ставил, и мачеха пеняла и без сладкого оставляла, а то и вообще без ужина, ну и естественно брат старший лупил. Ничего не помогало, всё работало с точностью до наоборот. Методы отомстить Гришке становились всё изощренней. То кусачих до невозможности рыжих муравьёв брату ночью в кровать насыпет, то дохлых завонявших уже, в опарышах, крыс в сапоги подложит, то стрелы ему испортит, перевязав пёрышки на хвостовике. И на этот раз за дело получил. Взял и парадный кафтан Грегора, в котором тот собирался ехать на смотрины невесты в Ригу, обмазал вонючим свиным навозом. Сразу и не видно, кафтан такого буро-зелёно-коричневого оттенка, но дорогущий из англицкого сукна пошит. Из-за этой выходки поездку к родичам невесты перенесли, отправили гонца в Ригу, мол, приболел хер Грегор, хер его знает чем. Будем через неделю. На этот раз брат не выдержал и отлупил младшего сильнее обычного.
И что вот теперь Ивану Фёдоровичу со всем этим делать? А вот хер его знает, хер барончик. Идти в общую спальню и, растолкав затаившего обиду Григория, прощения среди ночи попросить. Так брудер это за очередное издевательство примет и нос точно переломает, если он ещё цел, а то и челюсть в нескольких местах. Оба старших брата пошли в отца. Богатыри, ростом за сто восемьдесят и плечи саженные. Один удар в челюсть и хрупким детским косточкам хана.
Поразмыслив, Зайцев решил отложить примирение с братом до утра. Однако холод стал конкретно с сеновала выгонять. Сказывалась близость прохладного Балтийского моря. Ветер как раз северо-западный, с моря. Промозглый и холодный. Иоганн попытался залезть поглубже в солому. Тут и рука, и рёбра напомнили, что получил он очень неслабо, может и за дело, но ведь так и убить пацанёнка Гришка мог. А сломай он ему рёбра, а те бы проткнули лёгкое. И всё, современная медицина точно с таким не справится.
Медицина, кстати, была. И она Чуть позже об этом.
Закапывание в солому помогло. И от движений Иван согрелся и от того, что сверху на себя навалил. Холодный ветер теперь над ним пролетал. Уснуть только снова не получалось. Хотелось есть, хотелось в туалет, почесать нос тоже хотелось. А ещё обстановка не располагала. Как тут уснёшь,
если от ветра парусиновая крыша сеновала постоянно хлопает. В придачу от этих хлопков пыль сверху сыпется. Один раз сыпанула так удачно в открытые глаза, что потребовалось их долго тереть и слёзы выжимать, чтобы избавиться от мусора в глазах.
Ещё спать мешала сама солома. Вот, десятки книг есть, где герой или героиня с блаженством почивают на сене или соломе, ну на сеновале точно. Здесь была именно солома, то есть бодылья ржи озимой, которую уже убрали и даже обмолотили. Август на дворе. И никакого блаженства, лёжа на ней, а теперь, правильнее будет, в ней, Иван Фёдорович не испытывал. Она была колючей. Прямо колючей-колючей. Одновременно с десятка мест впивалась в кожу. А остья цепкие от колосков успели и под рубаха залезть, и в штаны. И чем больше ворочался Иоганн, пытаясь устроиться так, чтобы не колоться, тем больше в него впивалось острых стеблей, и тем больше раздражающей трухи попадало под одежду.