Эк вас головой-то приложило, хмыкает он. Благо пережить сумели. Я, право же, думал, что помирать собрались. Но отлежались и хорошо.
Головой? Помирать? повторяю его слова, пытаясь понять, что мужчина хочет этим сказать.
Неужто вы, Анастасия Павловна, не помните ничего? хмурится он. Нехорошо это. Вам же еще работать надо бы. А как вам больных да раненых лечить, когда сами в помощи нуждаетесь?
Лечить раненых? понимаю, что для фронта это нормально. Но я же ни на каком не на фронте! Разве что, если представить, что мое тело сражается с поработившим меня недугом? Тогда самый настоящий фронт получается.
Ничего, голубушка, еще отлежитесь немного и придете в себя, заявляет он и кладет руку мне на лоб. Жара нет уже. Точно жить будете. А там и в себя придете!
Я, значит, головой ударилась? смирившись с галлюцинацией, спрашиваю у мужчины. Наверное, лучше закончить свои дни так, в бреду, но способной двигаться, чем просто смотреть в потолок. А как это произошло?
Трогаю голову и только сейчас замечаю повязку. На затылке она влажная, а прикосновение в этом месте вызывает боль.
Да коли знал бы, наверное, и гадать бы не стал, качает головой мужчина. Солдаты вас нашли. Лежали без сознания в овраге. Похоже, что соскользнули, да там головой и тюкнулись. Думал, что коли выживете, так и расскажете мне, как все случилось.
Упала и ударилась терпя боль, ощупываю рану. Сквозь повязку понять сложно, но в то, что рана получена при падении, верится с трудом. Больше похоже на повреждение, полученное от намеренного удара по голове
Ну вы в голову-то сейчас не берите. Только очнулись ведь, просит он и протягивает мне флягу. На вон, воды попейте. Только много не пейте вредно. Болеете ведь. Жар только сошел.
Так наоборот ведь, пить тогда больше надо начинаю спорить, но тут же вспоминаю о заблуждениях прошлого.
Судя по одежде окружающих меня людей, сейчас середина или конец девятнадцатого века. А тогда ведь считалось, что обильное питье только навредить может.
Ох, нехорошо. Совершенно забыли про все. Что же мне теперь делать-то с вами? хватается за голову мужчина.
А что со мной делать? Что я забыла-то? понимаю, что от меня здесь ждут медицинские услуги. Похоже, что здесь я тоже медик. Вот только какого уровня и направления?
Ай, отмахивается он. Коли все путем выйдет, сами вспомните.
Серафим Степанович! Серафим Степанович! подбегает к мужчине молодая темноволосая девушка в одеянии сестры милосердия. Снова висельники!
Ох, будь оно неладно! ругается мужчина. Ладно, пойду я. А вы отдыхайте пока. Силы нужно беречь, а то память никогда не придет.
Ах! Анастасия Павловна очнулась! замечает девушка. Как же я за вас переживала. Есть и спать не могла.
Будет вам, голубушка, Серафим Степанович берет сестру за плечи. Анастасии Павловне отдыхать надо, а не кудахтанье ваши слушать. Не здорова она еще.
Да как же не здорова-то? Глаза-то ведь вон, какие ясные. Рассудок-то на месте.
Не здорова я вам говорю, сестра Аглая! мужчина направляет девушку прочь. А вы отдыхайте, голубушка, отдыхайте, обращается уже ко мне и тоже уходит.
Опускаюсь на сено и закрываю глаза. От всех этих странных галлюцинаций совсем голова кругом идет. Да еще эта речь
Нет, конечно же речь мне нравится. Мы, когда я в медицинском училась, с одногруппникам так же разговаривали. По приколу конечно же.
А тут совсем все не по приколу
Где-то вдалеке снова звучит взрыв, и я даже вздрагиваю от неожиданности. Странная штука эта, разум. Почему он принес мне именно фронт? Почему война? И главное, почему именно это время?
Делаю глубокий вдох. Наполняю легкие приятным свежим воздухом, наслаждаюсь им. Наслаждаюсь
каждой ноткой его аромата.
Какой бы ни оказалась финальная точка моего затухающего разума, радует, что в ней есть, чем насладиться.
Открываю глаза и смотрю прямо в небо. Оно голубое и чистое. Даже не верится, что под таким небом может идти война. Самая настоящая, кровопролитная и безжалостная.
Пытаюсь вспомнить, в какую войну наши войска носили такие мундиры, как носит Серафим Степанович. Навскидку это все же конец девятнадцатого века. Тогда как раз шла Русско-турецкая война. Неужели это она и есть?
Впрочем, это не важно. Если у меня начались галлюцинации, значит осталось уже не очень долго. Значит моя жизнь уже подходит к концу. Можно попробовать насладиться ею.
Переворачиваюсь на бок. И даже это кажется мне невероятно приятным. Ведь в последнее время я постоянно лежала на спине, не в силах повернуться.
А это что такое? нащупываю рядом с собой какую-то банку.
Она практически пустая. Лишь пара капель остается на дне. Словно содержимое банки было вылито или выпито.
Принюхиваюсь и понимаю, что эта банка точно оказалась здесь не случайно. Ее кто-то принес и, скорее всего, пытался ею навредить мне. А может быть даже и навредил.
Ведь в банке налит мышьяк! И такого количества наверняка хватило бы, чтобы избавиться от раненой и умирающей девушки.
Глава 3 Принятие
На самом деле боюсь я не таинственного незнакомца, решившего применить мышьяк, а последствий. Кажется, что, если я не сумею защититься, закончится моя жизнь не только здесь, во сне, но и наяву.