Аксин, подсказал от дверей Никола.
Ты пошто тут?
рыкнул боярин: не звали тебя!
Наперво, боярин, Лучка был моим побратимом, породниться хотели. У него в слободе на Лача-озере сестра вдовая живет. А теперь он убит. это я видел, как Аксин телегу к тыну ставил, я и Радивою подсказал.
Так, кивнул Радивой.
А третье складываю я с себя крестное целование тебе, боярин. Ухожу ко князю, и князь меня в отроки в дружину берет.
Боярин открыл, было, роти закрыл, выдохнул.
Ну что жты вольныйкнязь коли берет, и с надеждой глянул на князя.
Добро, ответил Вячеслав, беру отроком, коли так.
Благодарю, княже, в пояс поклонился Никола.
Всем сбор! В полдень до обеда выходим к реке. Никола!
Княже?
Собирай своё и сей же час иди на берег, упреди, чтобы и на нас обед сварили.
Иду, княже.
А ты, боярин, пойдем на малое время в покои, потолкуем, князь мановением руки остановил гридней и монахов, с глазу на глаз.
В покоях князь сел на лавку к столу, кивнул боярину на кувшин. Боярин не спеша налил в две чары квасу, пригубил свою.
Да не дуйся ты, Хотен, али забыл, как отроками гуляли в Ростове да в Суздале? Али я когда и чем изобидел своего друга?
Да, княже, ничем не изобидел, а только
Сам вижу, что Никола твой трех ратников стоит. Поди, и стрелец отменный, как все степные?
И ножики кидает лучше всех, и сулицы мечет. А в седле как Китоврас*.
Да выучишь себе, чай, не стар еще. А я тебе три семьи вольных смердов из Белоозера пришлю. Мужи крепкие, в ополчении проверены, умеют копья держать. Это почти десяток мужей да отроков. Надо заселять землю, разбавлять чудь русичами. Русичи крепче и богаче, пусть чудь у нас жить учится. Не все им по лесам хорониться. Коваль есть у тебя в усадьбе?
Откуда! Ты ж сам не дозволяешь мастеровым из града отселяться.
Вот! А время пришло! Из этих трех родов один кузнецы, другой гончары. Нехай* ищут болотную руду да глину подходящую.
Ну такэто ж совсем другое дело! Хотен суетливо начал кланяться, благодарить
Да перестань ты! Слушай далее. Эти роды на усадьбе поселишь, а три семьи ратников отправишь на жилое в Хотеново. Отправляй молодых, чванливых, чтобы кочевряжились перед чудинами, но в меру. А сам почаще наезжай, и тем чудинам, кои верны паче других, вози подарки горшки, ножино не задаривай излиха. Нехай верные богатеют, тогда и другие за ними потянутся.
Добро, княже, все исполню, не сумневайся.
Чудинов я ныне буду до Дышащего моря гнать, раз и навсегда отучу в набеги на русичей ходить. Но и ты спуску не давай, ежели чтоза одного убитого русича виру бери со всего рода, дикую виру*. А душегуба все равно найди и казни. Не найдешь казни второго в роду после старейшины. Не понимают слов меч все скажет. Да излиха руду не лей, не вода чай. Мы не бить, а жить сюда пришли еще тогда, при варягах, при Синеусе. Вот был князь!
Ну так, княже, и ты мудр не по годам есть в кого, улыбнулся как-то по-простому, по-дружески Хотен.
Вот, Хотька, узнаю тебя прежнего, улыбнулся и князь, ну пошли, попрощаемся при всех, чтобы знали..
Да, вполголоса произнес Хотен, чтобы знали
Оба двинулись на выход молча, стараясь на дольше сохранить почти забытое с годами чувство отроческого, дружинного, просто человеческого, в котором не имели значения титулы.
И вновь журчит за бортом речная вода, вновь несет Свидь-река ладьи белозерской дружины. Но уже не столь безпечны кмети: не снимают шлемы, а кормщики так и вовсе в кольчугах. Свободные от греби нет-нет, да и пробегут глазами по берегу не качнется ли ветка, не мелькнет ли напуганный зверь, не вспорхнут ли птицыНо тихо все. Умеют охотники народа весь быть в лесу частью леса, такой же, как волки или лоси. Знает князь: провожают ладьи острые глаза с берегов, да и все знают, что скрипнет лук, натянет опытная рука тетиву и полетит оперенная смерть в русичада без толку. Крепки шлемы и брони княжьих кметей, щиты надежны. Такой доспех да щит выдержат выстрел из степного сильного лука, которому охотничьи однодеревки не чета. А если и есть у весинов составные русские луки то не здесь. Берегут их, ибо дороги и редки.
К вечеру прошли место, назначенное князем под новое селище Хотеново, и вот в борт первой ладьи ударила волна, а впереди развернулась во весь окоем ширь озерная Лача-озеро. Более глубокое и бурное, хоть и помене Воже. Тут ухо нать* востро держать, коварно озеро, да и порубежное оно. Вытекает в полночной стороне из него Онега-река, одна из великих северных рек Руси. Величаво и мощно несет она воды в само море Дышащее, или Студеное, а иногда и так зовут Гандвик*.
Гандвик отец,
Морская пучина,
Возьмите
мою
Тоску и кручину!
Жалился мореход, потерявший побратима, в старинной легенде, дошедшей до нас через века, ибо исполнена она была светлым и гордым трагизмом.
Река эка невидаль! И пороги не впервые проходить. По течению легко плыть было бы. Да вот сидят на восходном берегу озера люди языка древнего и нездешнего. Вроде мирные, но мечи и топоры некоторые от пра-прадедов сохранили, благо не ржавеют, из бронзы. Называют они себя галатами*, как их раньше звали неведомо. Нурманны их вальхами звали.