Другое дело, что Иннидисом овладело любопытство, что же это за документ такой, на который есть только ссылка, существует ли он и можно ли его каким-то образом найти. Тем более что он полагал, что именно в этой, полусокрытой бумаге, и содержатся куда более полные сведения о Ви и его прошлом и куда более интересные. Но, так или иначе, сперва он должен оформить для себя купчую, а потом уже удовлетворять своё любопытство.
Как Иннидис и предполагал, Ровван Саттерис пошёл ему навстречу и помог оформить покупку. Потому что один жалкий раб с рудников для него ничего не стоил, и почему бы не снизойти до того, чтобы оказать мелкую услугу одному из знакомых вельмож, к которому он сам неплохо относился и о котором хорошо отзывалась госпожа Реммиена. По крайней мере, именно так истолковал Иннидис его слова и согласие.
Купчая была готова уже через день, а после Иннидис выписал для Ви освобождение и отправился в канцелярию градоначальника, где один из мелких служащих на его основании должен будет внести имя бывшего невольника в список свободных. Но только через три дня, а пока он просто сделал для себя все нужные пометки.
Эти три дня отводились на случай, если господин вдруг передумает, ведь после внесения человека в книгу свободных уже ни у кого в Иллирине не будет права снова обратить его в раба. Даже у бывшего хозяина. Даже у правителей страны. Даже если выяснится, что всё было сделано не совсем по закону в этом случае виновному (бывшему рабу, хозяину, а то и обоим) могут грозить огромные штрафы или заключение, изредка даже казнь, но только не обращение в рабство.
Иннидис, конечно, передумывать не собирался, наоборот: чем скорее Ви станет свободным, покинет его дом и заживёт собственной жизнью, тем лучше. Поэтому вручить ему вольную он хотел сразу же, не дожидаясь, пока чиновник сделает запись. Главное, потом не забыть проверить, что она точно сделана.
Вернувшись из канцелярии сильно за полдень, как раз когда у слуг был послеобеденный перерыв, он наткнулся на Мори и Чисиру. Они сидели на мраморной скамье возле одной из статуй в саду, о чем-то мило беседовали, но при его появлении разговор прервали и поднялись. А поскольку он замедлил шаг, проходя мимо, и посмотрел на них, то Мори предупредительно спросил:
Будут какие-то распоряжения, господин?
Нет, отдыхайте. Он повёл рукой, показывая, что они могут сесть обратно. Я только хотел спросить, где сейчас Ви.
После обеда я видел, как он отправился к себе.
Опять, что ли, эти свои косы плетёт? Утром Иннидис обратил внимание, что кос не было, но это значило, что к вечеру они точно появятся.
Не знаю, господин, ответил Мори, глянув на него с явственным недоумением, как и Чисира.
Иннидис и сам удивился тому пренебрежению и неприязни, которые прозвучали в его словах и интонации. Прежде он за собой такого не замечал. Если и думал нечто подобное, то не озвучивал и старался никак не проявлять.
Мне позвать его? спросил Мори.
Да То есть нет, не стоит. Я сам.
Памятуя, как Ви когда-то отреагировал (тошнотой и рвотой) на сообщение о том, что ему полагается плата за труд, Иннидис решил, что об освобождении лучше сообщит ему в его комнате, а не в своей. Случись что, это избавит парня от дополнительной неловкости, а Чисиру от дополнительной уборки.
Дверь в каморку внизу оказалась приоткрыта, и можно было видеть, что Ви сидит на каменном полу, поставив на сундук перед собой крошечное зеркало и прислонив его к стене. Как Иннидис и думал, парень аккуратно вплетал в свои распущенные волосы золотистые нити и закреплял их медными зажимами для волос, которые приобрёл наряду с одеждой на скопленные деньги. На эти сбережения можно было бы сшить несколько комплектов из шерсти и пару обуви в придачу, а он предпочёл один, из тонкого хлопка, отделанного шёлковой тесьмой, который носил вечерами и в те дни, когда учил Аннаису танцам.
«Да ещё и эти бесполезные шёлковые шнурки», с привычным уже раздражением подумал Иннидис, пару раз стукнул о дверь и вошёл, мысленно отметив, что вдвоём здесь едва развернуться.
Господин? Ви поднялся, легко поклонился и замер, придерживая пальцами концы шнурка и одну из недоплетённых тонких кос. Чем я могу услужить?
Тебе не жаль тратить на это столько времени? вместо ответа поморщился Иннидис, кивнув на его руку, удерживающую волосы. Я имею в виду: зачем тебе каждый день эти сложные причёски? Я понимаю, если б ты собирался куда-нибудь идти или тебе просто было бы нечем заняться...
Но ты почти всё время проводишь в доме и работаешь. А здесь нет тех господ, для которых тебе стоило бы постоянно себя украшать.
На лице Ви промелькнула растерянность и что-то напоминающее обеспокоенность.
Тебя это раздражает? в замешательстве спросил он. Господин, если тебя это раздражает, то я могу прекратить.
Нет, Ви. Я спросил только потому, что мне сложно это понять, но я вовсе не думал раздражаться или обвинять тебя.
«Ещё как думал, Иннидис, не ври хотя бы себе».
Наверное, я просто так привык, пожал плечами Ви. Когда-то это было для меня обычным занятием. Рутинным и даже скучным. Я каждый день заплетал и украшал волосы, сам или с помощью прислужника.