У него отвисает челюсть.
Прости, но какая часть фразы «куда бы ты не захотела пойти» звучит так, будто я мог бы тебя бросить?
Грейнджер не может поверить, что он собирается заставить ее сказать это. И она уверена, что точно не скажет этого полуголой, поэтому садится и рваными движениями начинает натягивать нижнее белье обратно.
Та часть, где ты прислал мне письмо, в котором говорилось, что ты передумал и тебе нужно «найти себя». Она произносит каждое из этих слов с насмешкой, как оружие, чтобы защитить себя девятнадцатилетнюю. Кстати, цветы были приятным дополнением. Джинни хотела, чтобы я оторвала все головки, но я хранила их, пока они не засохли. Чтобы помнить о тебе. Чтобы точно помнить, что я значила для тебя.
Гермиона. Его тон низкий и напряженный.
Малфой переворачивается на одно бедро и кладет руку ей на предплечье, как раз в тот момент, когда она тянется за выброшенными штанами. Пять лет уязвленной гордости кричат ей, чтобы Грейнджер не позволяла ему снова прикасаться к себе, но он нежно сжимает ее руку, и она не двигается.
Мне нужно, чтобы ты сказала, о чем именно ты говоришь, потому что я клянусь, что понятия не имею ни о каком письме или цветах.
Гермиона моргает, глядя на него.
Если это своего рода продолжение дурной шутки многолетней давности, то вполне возможно, что она спалит Мэнор дотла. Сравняет отчий дом Малфоя с землей.
Однако раньше она часто видела, как Драко лжет, и в нужных обстоятельствах у него это отлично получалось, но врать лично ей у него обычно выходило не столь безукоризненно.
Ты прислал мне письмо, медленно произносит Гермиона, там говорилось
Она, в конечном итоге, закопала эти дурацкие цветы, но, к сожалению, вся короткая записка врезалась в ее мозг, особенно та часть, где он сказал ей, что «я боялся идти один, но теперь, когда настало время, я знаю, что обязан быть честным. Я всегда буду заботиться о тебе, Гермиона, но, когда я смотрю на свое будущее, я просто не вижу тебя там. Мне жаль.»
Именно поэтому Грейнджер пообещала себе, что если когда-нибудь увидит его снова, то заставит его пожалеть, заставит Малфоя корчиться под силой ее ледяного презрения. Секс с ним, который только что случился, не входил ни в один из ее планов мщения. Но сейчас она даже не может заставить себя сосредоточиться на
этом, только на лице Драко и на том, как его брови сдвинуты вместе, когда он собирается сказать
Люциус. Это выходит у них в унисон.
Долбаный драккл! Малфой отпускает ее руку и шлепает по ковру открытой ладонью. Как, блять, я на это повелся?
Гермиона падает на локти, и последние пять лет в ее сознании вдруг начинают менять форму. Словно монолитные до этого момента скалы вдруг смещаются, как при сильном землетрясении В версии Драко гораздо больше смысла, чем в
Как мы оба на это повелись? задается она вопросом, настолько ошеломленная, что лишь наполовину осознает, что говорит. После того, как ты столько раз меня предупреждал
Я вырос вместе с ним, я должен был знать, но просто никогда даже не думал об этом Малфой замолкает и качает головой, глядя отстраненным взглядом на ковер перед собой.
Гермиона смотрит на него.
Когда он впервые вошел в комнату, она старалась не смотреть на него слишком пристально, но сейчас пользуясь случаем, рассматривает длинную линию носа и ставший острее разрез его скул. Морщинки от смеха вокруг его рта стали чуть более глубокими, плечи шире, а юношеская невинность лица начала обостряться во что-то более твердое, более устойчивое.
И пока Грейнджер смотрит, в ее груди зарождается надежда словно пробивается свежий ручей.
Когда их взгляды встречаются, в уголках его глаз таится нерешительная надежда.
Так ты говоришь мне, что хотела бы?
Ее сердце колотится слишком сильно, Грейнджер переносит свой вес на один локоть, затем протягивает руку и позволяет себе скользить вверх по линии его челюсти и его скуле. Веки Малфоя опускаются, а затем поднимаются вновь.
Да, Драко, тихо говорит она, и ты тоже действительно хотел тогда?
Так сильно, что я едва мог дышать.
В наступившей после этого тишине все, что они могут сделать, это смотреть друг на друга.
Пять лет.
Есть миллион вещей, которые она хочет спросить у него, теперь, когда Гермиона внезапно может сделать это, но первое, что приходит ей в голову:
Почему ты не попытался связаться со мной после? Как ты мог подумать, что я не приду к тебе? Тогда ты был частью моего мира, моим магнитом. После того, как она потеряла Драко, то жизнь научила ее тому, что нужно быть своим собственным компасом, но в то время Грейнджер последовала бы за ним куда угодно.
Он пожимает плечами.
Я спрашивал тебя о побеге множество раз, но так и не получил однозначного утвердительного ответа. А как ты могла подумать, что я откажусь от тебя? На его лице появляется обида.
И Грейнджер думает, что на самом деле легко поверила тому, что он решил разбить ей сердце.
Я не знаю. Это была сова Малфоев и говорит она. Пожалуй, Гермиона никогда до конца не могла поверить, что Малфой любит ее, поэтому, когда пришла его записка, это казалось неизбежным финалом, а не предательством.