- Ша, товарищи, нас на всех хватит! - крикнул Тути, взгромоздившись на багажник коллекционногоРоллса. Удивительно, но толпа примолкла и перестала высказывать свои претензии. Тем временем рыжий подросток, невозмутимо поправив юбку на плече, продолжил, - все пожелания, в том числе, материальные, будут рассмотрены в письменном виде, можете подавать их ему, графиня всё получит в лучшем виде..
Широким жестом указав на оторопевшего гаишника, которому великодушно отвели роль моего доверенного секретаря, Тути соскочил с багажника и потащил меня в какой-то проулок. Оглянувшись, я успела увидеть, как несчастного сотрудника болгарской дорожной полиции скрыло за жаждущими материальной и моральной справедливости.
- Как это у тебя получилось?! - изумлённо спросила я Тути, который вёл меня прямиком в гостиницу, будто бывал там каждый день.
- Ерунда, - ухмыльнулся он, - у тебя же вся городская полиция на неофициальной зарплате уже лет -цать как сидит... Ну, точнее, у Фредерики. Не может же он позволить горожанам разорвать неофициальное начальство и источник неплохой премии.
Угораздило же не самой богатой учительнице оказаться в ситуации, когда все кругом деньги трясти начинают! Такое впечатление, что, став наследницей, я разом всем задолжала. Но вот и гостиница - приземистое двухэтажное здание,
откуда я так беззаботно вышла, казалось, вечность тому назад. Бассейн в виде капли, который прилагается к почти любой курортной гостинице, манил прозрачной водичкой и шезлонгами. Но неумолимыйТути опять протащил меня мимо отдыха. Может, в самолёте подремать получится, мелькнула тоскливая мысль, что я так толком и не спала уже долгое время.
- Какой номер? - обернулся ко мне Тути, который на удивление быстро освоился в теле пацана.
- Тридцать шесть, - сказала я после недолгих размышлений - успела уже подзабыть, за время своих злоключений. Он по-болгарски назвал изумлённо уставившемуся на нас портье номер, и тот отрицательно покачала головой. Что не так, интересно? Но тут же служитель повернулся и снял со стойки ключик с биркой. А, опять забыла, что у болгар всё как не у людей. Кивают, когда не согласны, головой мотают, когда надо сказать 'да'... Пойди разбери. А меня опять тащили сначала по лестнице, потом по коридору.
- Поесть бы... - мечтательно протянула я, ощущая неприятное бульканье в животе. Таскают туда-сюда, а то, что и графиням порой хочется позавтракать, забывают напрочь!
- Вот именно! - точно таким же тоном отозвался Тути, - у тебя ребёнок уже чёрт знает сколько некормленый, а тебе и дела нет.
- Я тебя ещё и кормить буду? - возмутилась я, вваливаясь в свой давно заброшенный номер. Горничная тоже не сильно ломалась на ниве уборки - за время, что меня не было, слой пыли покрыл не только плазменный телевизор, но и мои солнечные очки, которые я оставила на столе.
- А ты предпочитаешь, чтобы я упал в голодный обморок? - всхлипнул пацан, - давай, ничего другого я и не ждал. У тебя и дети, наверное, строем по школе ходили, боялись отпроситься в столовую.
Вытянув из чемодана лёгкое белое платье, я вытолкнула Тути за двери, несмотря на его возмущённые вопли. Но комната в номере была всего одна, а ванная больше напоминала ловушку для тараканов - тесная и душная, она не вызывала желания принимать душ подольше.
Прикинув, что я уже успела подрастерять половину своего гардероба - часть в замке Керсти, часть - в Англии, я поняла, что скоро придётся пройтись по магазинам. Кстати, это рыжее чудо тоже нужно одеть. Боюсь, что на парня в юбке, затянутой у шеи, прохожие будут реагировать более чем неадекватно.
Открыв дверь номера, и вытащив довольно лёгкий, но объёмный чемодан, я увидела Тути, который, нахохлившись, сидел на стульчике напротив. Выглядел он, и правда, очень молодо и беззащитно, хотя, когда я увидела, что именно он задумчиво крутит в руках, иллюзия рассеялась. Тележка уборщицы, которая стояла возле него, лишилась верхнего железного подноса, его теперь основательно скручивали в тугой жгут хрупкие на вид мальчишеские пальцы. Мигом сообразив, как можно использовать Тути по назначению, я взгромоздила на него чемодан, который был размером почти с него. Со стороны это выглядело довольно зверски - паренёк, согнувшись, тащит на спине огроменный чемодан - и я иду с пустыми руками и покрикиваю на него, чтобы не запинался, заботливо указывая все повороты, чтобы он в них вписался. Надо сказать, что Тути за себя отомстил при первой же возможности.
Едва мы зашли в столовую гостиницы, как он бросил чемодан прямо возле двери, рухнул на него и громко простонал на весь зал, в котором как раз собрались почти все постояльцы:
- Теперь я могу покушать, мамочка?
Очень хотелось пнуть его за 'мамочку', однако, оглядевшись и увидев кругом осуждающие лица, перекошенные в зависимости от того, кто на каком этапе перестал жевать, я выдавила из себя улыбочку:
- Ну конечно... СЫНОК, - прорычала я, стаскивая его с чемодана, и отправляя в сторону ближайшего свободного столика.
Конечно, от этого доброжелательности в глазах окружающих не прибавилось. Скорее всего, выглядела я, как настоящая рабовладелица, бессовестно использующая детский труд. Однако стоило видеть, как Тути, перестав изображать умирающего от нечеловеческой усталости, оживился при виде меню.