Да тут как бы не целая сотка! сокрушался я, оглядывая бабкино позьмо.
А хоть бы и так, что с того? Бабушке любимой откажешь? Мне тут сегодня нужно обязательно помидорку высадить. Луна в нужном цикле.
А не легче купить?
Иш чего удумал. Купить, словно пробуя на вкус это противное для неё слово, протянула бабка. Свое вкуснее, поставила она точку в споре. Лопата в сарае.
Поняв,
что препираться и взывать к логике и разуму бесполезно, пришлось смириться и отрабатывать трудовую повинность.
Всё, с обеда не пью. А вечером найду тетрадкуи буду записи вести. Нафиг нафиг. Плавали знаем, как лето профукать. Точнее, не вспомнить даже части той дичи, что творил, мотивировал я себя, орудуя лопатой.
Спустя десять минут напряженного труда с меня текло так, что после высадки помидорки, её можно было и не поливать. Благо в огороде летняя колонка была и запас жидкости в организме можно было пополнять неограниченное число раз.
Трудотерапия пошла на пользу. Вместе с потом вышел и хмель. А потом и в животе заурчало. А когда закончил огородничать, о похмелье забыл напрочь.
Аграрная физкультура пошла мне явно на пользу. Как огромная тарелка щей со сметанкой поместилась в моем, привыкшим к фастфуду желудке, я не заметил.
Спасибо, ба, поблагодарил я старушку, чмокнув ее в морщинистую щёку. Я во двор. Посмотрю, что и как.
После сытного обеда меня вновь потянуло в сон. Прихватив косуху, я решил незаметно улизнуть в сарай и подремать на полке, которую соорудил себе во времена бурной юности. Каково же было мое удивление, когда открыв подгнившую дверь я увидел ее
Ява улыбаясь и разглядывая технику, покрытую огромным слоем пыли, бубнил я. Моя ты красавица. А я думал, продали тебя.
Глава 3. Собрались старые друзья
Выгнать любимую технику из гаража труда не составило. Но вид и состояние, в котором пребывала моя красавица делал глазкам больно.
Дело было вечером, делать было нечего, подбодрил я себя оглядывая бабкины владения в поисках ведра и тряпки.
Фронт работ предстоял немалый. Во первых, нужно было раскидать хлам, скопившийся в коляске моего мотомонстра.
Первое, что обнаружил в коляске гнездо. Судя по размерам и помету крысиное. Потом на землю полетели старое одеяло, фуфайка, погрызенный крысами резиновый сапог, оказавшийся подозрительно тяжелым. Опасаясь заглядывать внутрь, а ну как там затаился хвостатый и весьма мерзкий, для уже городского жителя, длиннохвостый грызун, я перевернул сапог и потряс его.
Опасения не подтвердились. На землю брякнулся мятый бутыль с яркой надпись на этикетке Блейзер. Внутри даже еще что-то плескалось. Я смачно облизнулся, а потом скривился, вспомнив этот незабываемый вкус деревенского детства. Почуяв неладное, печень предательски ёкнула.
Чтобы успокоить впечатлительный орган пришлось брезгливо пнуть початый флакон с элитным пойлом нцатилетней выдержки в разрастающуюся кучу мусора. Следом в эту же кучу полетел гандон, судя по всему использованный. Возможно даже мною. Дырявый носок, три полупустые пачки Святого Жоры. Вершину мусорной пирамиды украсил граненый стакан, покрытый какой-то коричневой дрянью.
Спустя пару часов, старушка юности моей, отмытая до состояния ипать-привет, как чисто сверкала в лучах заходящего солнца так, что одной рукой я полировал бензобак, а другой вытирал слезы счастья. На первый взгляд к покатушкам все было готово. Но
Обломинго, констатировал я, разглядывая совершенно пустой бак, в котором не то что бензина, даже запаха его не было.
Вместо знакомого аромата разбодяженого семьдесят шестого из бака перло олифой.
Из размышлений о превратностях судьбы и летучести бензина меня вывел рев мотоциклетного мотора в равных пропорциях смешанный с мальчишескими воплями и треском ломающегося штакетника.
Таран оружие героев, а в нашем случае дебилов, провозгласил я и отправился на разведку.
Картина за воротами, что называется, была маслом. Любимый бабкин палисадник, который она берегла хлеще, чем кащей ту иглу, подвергся вероломному вторжению мотоциклетной братии в лице Чижика. Я по Чезетке его опознал.
Видимость ноль. Иду по приборам? поприветствовал я пилота. Ты, дебил или как? С закрытыми глазами катаешься?
Из куста пионов раздалась нечленораздельная речь замешанная на боли и непечатных словесных оборотах великого и могучего. Спустя несколько секунд из зарослей восстал и источник голоса.
Ты шлем задом наперёд носишь? Или на ощупь катаешься? наседал я. А белая трость тогда где?
Окинув меня злобным взглядом, юный байкер вытаращил на меня глаза и замахал руками.
Ты, пенсия, какого там вчера накрутил? вопил Чижик. Нубас,
зашквар на изи подкинуть решил? Хочешь, чтобы я рипнулся? Точнее, чтобы батя меня рипнул за этот чермет, который ему дороже меня? наступал Чижик.
Стоять, миллениал. Я не понял. Нихрена. Голос на два тона пониже, когда со старшими разговариваешь. А потом внятно и по делу, скорректировал я юнца.
Пранкануть меня решил?
Про русский язык слышал? В нём есть слова. Подлежащее там. Сказуемые. Если эти слова выставить в правильном порядке, получается предложение. А если поменять слова местами то рождается интонация. Например, наша Таня громко плачет. Или плачет наша Таня, громко. Понимаешь? Это и есть великий и могучий русский язык. Напряги башку, тиктокарь, и попробуй внятно изложить суть своих мыслей, взывал я к разуму подрастающего поколения.