Володя остался доволен такой пышной постелью. Он, сняв унты, прилёг поверх одеяла и с такой силой потянулся, что под тяжестью его тела в сундуке даже зазвенело музыкальное устройство, скрытое в замке.
Импи предложила мне свою постель, под пологом, но я наотрез отказалась и направилась на кухню к лавке. Импи не протестовала. Переодевшись в длинную, до пят, сорочку и оставив на лавке
свою одежду, она привернула фитиль в лампе и неслышно исчезла под пологом.
Дверь из горницы в кухню осталась открытой.
Я проверила, закрыта ли выходная дверь, взяла автомат и улеглась поверх своей постели в одежде. Некоторое время лежала молча с закрытыми глазами, предаваясь тревожным мыслям. Я решила не спать.
Неожиданно созрело решение: немедленно идти на аэродром, у самолёта переждать метель и воспользоваться первым же прояснением, чтобы взлететь. Шереметьева мне не убедить, а действовать необходимо. Нужно немедленно взять под охрану ручьи, соединяющие Юля-ярви и Бюля-ярви. Наконец, как там мой самолёт? Тут я вспомнила о тени, метнувшейся между валунами. «Вдруг меня отсюда не выпустят?..» мелькнула мысль.
Осторожно я натянула поверх гимнастёрки свитер из верблюжьей шерсти, на голову шапочку с кистью, влезла в лыжные штаны Импи и вместо унтов в её пьексы. Теперь я вполне могла сойти за неё в призрачной полутьме полярной ночи.
Очередное снежное облако пробежало. За окном стало светлей. Надо торопиться.
Товарищ Шереметьев, позвала я, вы уже спите?
Дремлю, отозвался Володя.
Закройте за мной дверь, я должна сходить прогреть мотор самолёта.
Да?.. Ну хорошо!
Шереметьев подошёл ко мне и шёпотом спросил:
Вы всё еще фантазируете, товарищ младший лейтенант?
Да.
Прекрасно. Как видите, я уже вовлечён в эту сказку и придавил своим телом крышку сундука, полного разбойников. Теперь им не вырваться!
Товарищ Шереметьев Володя, вы постерегите этого старика, девушку, свою жизнь Вот вам автомат Не спите, пока я не вернусь. На войне всякое бывает. Кто этот дед? Кто эта Импи? Разве мы знаем? А если они сорвут важную боевую операцию?
Хорошо Но вы Верочка, как же ты одна?
Я быстро Я ведь на лыжах как на крыльях.
Признаться, я сейчас не смог бы стронуть с места ни одной лыжи
Вам нужно остаться и не спускать глаз с этой жёлтоглазой девицы Не выпускать её ни на минуту даже за дверь. На всякий случай. Край засорен диверсантами. Вы еще этого не испытали. А нам местным старожилам уже приходилось кое-что видеть. Так что лучше насторожиться
Ну, хорошо, хорошо
Тут я представила себе, что Импи лежит и вслушивается в наш разговор. И тогда я сказала громким шёпотом:
Понятно, товарищ Шереметьев! Есть Отдыхайте. Я подрулю самолёт поближе к дому, и мы перелетим на Юля-ярви.
Ясно, действуйте, включаясь в мою игру, так же громким шёпотом ответил Шереметьев.
Я пожала руку Володи и вышла. И когда дверь за мной захлопнулась и звякнула заложенная щеколда, у меня вдруг защемило сердце «А вдруг я его больше не увижу?..»
В сенях я отыскала лыжи Импи и завладела ими. И только сошла с крыльца и стала на лыжи, как вдруг услышала хриплый окрик:
Импи!
Я сильно оттолкнулась палками. Вслед прозвучала какая-то вопросительная фраза по-фински.
Делая вид, что не слышу, я убыстряла бег, направляясь вниз, в долину ручья.
Когда лыжи скользнули с горы и ветерок повеял в лицо, до меня донёсся третий окрик. Кто-то пытался остановить меня. Но было уже поздно: я выскочила из ловушки на волю. Крутой спуск всё ускорял бег моих лыж. Ветер свистел в ушах, и за спиной словно вырастали крылья!
Лыжи несли меня не к нашему аэродрому, а к озеру Бюля-ярви, где прозябал оставленный нами самолёт. Главное уйти от погони. А если самолёт цел перелететь на Юля-ярви, доложить командованию о своих подозрениях, а потом на выручку Шереметьева. Он продержится, у него автомат. И, если на то пошло, советский воин должен уметь постоять за свою жизнь.
Эти мысли отвлекли моё внимание, и я чуть-чуть не наскочила на валуны, торчавшие из-под снега.
Резкий разворот. Я оглянулась, и сердце захолонуло: следом за мной неслась белая тень
Это, видимо, был тот, кто принял меня за Импи.
От всей души пожелав ему налететь на валуны, я обошла их и устремилась дальше. Передо мной возникали то корявые, искалеченные ветром карликовые сосны, то пни от погибших деревьев, то снова груда валунов. Каждую секунду вырастала новая опасность. Налететь даже на мелкий камешек значило расщепить лыжи, и тогда всё кончено
Это был сумасшедший слалом.
В конце спуска, когда лыжи пошли ровней и препятствий становилось всё меньше, я перевела дух и снова оглянулась. Моего преследователя не было видно. Может быть, мне удалось всё-таки навести его на валун или на деревья. Может быть, его лыжи разлетелись в щепки, и сам он валяется в снегу? Тогда мне повезло.
Но в это время справа от меня раздался шорох. Дохнуло ветром, и перед моим лицом вдруг выросло тёмное лицо с широко
расставленными глазами. Оно словно прилетело по воздуху, окутанное белым облаком взвихренного снега. В страхе я отшатнулась.
Неизвестный лыжник, в белом халате, чуть не по носкам моих лыж стрелой пронёсся поперёк моего пути, успев заглянуть мне в лицо.