Она впряглась в вагу и начала приоткрывать деревянный створ вешнякового устройства. Деревянный щит пошел вверх легче.
Вот так, вот так! повторяла Импи, понукая себя. Старик всё ещё стоял недвижимо, поражённый тем, что случилось.
Щит поднимался всё выше. Вода с рёвом падала вниз.
Сквозь грохот воды донёсся отдалённый
гул моторов. Приближались наши бомбардировщики.
Скорей! Скорей! крикнула себе Импи. Вот они летят, советские стальные птицы, не зная, что все они, сколько их ни есть в небе, моя добыча! Это я, Импи, расставила им ледяной силок на озере Юля-ярви Импи догадалась, что можно сделать, используя великие силы природы. Я открыла сказочную тайну Юля-ярви Мне посвятят свои стихи поэты белой Финляндии! И не будет у нас героини, равной мне! Кто сравнится с Импи, погубившей такую армаду воздушных кораблей?! Ты слышишь, сколько летит их, старик? Небо сотрясается!..
Старик не отвечал. Встав на колени у Шереметьева, он ощупал его холодеющее лицо и заплакал.
Закончив подъём щита, Импи ещё послушала, как гудят самолёты, полюбовалась на грохочущий водопад, хлынувший через открытый водоспуск. Потом сказала:
Пора!
Взяла лыжи Пекко, взяла автомат Шереметьева. Затем принесла с мельницы длинную доску и положила её над водопадом, чтобы перейти на ту сторону. Доска была крива, сколота с одного конца и Импи крикнула старику:
Дед, иди сюда, подержи доску, чтобы я не упала Я должна уйти, чтобы снова вернуться!
Старик тяжело, на четвереньках, подполз к краю плотины, нащупал конец доски и крепко ухватил его корявыми, узловатыми пальцами.
Импи, нагружённая лыжами и оружием, ступила на доску и пошла на ту сторону потока, через водоспуск. Доска гнулась под её тяжестью. Водопад грохотал внизу.
Импи! крикнул вдруг старик.
Убийца оглянулась.
И в этот момент слепец, почувствовав, что она запнулась, рывком дёрнул доску в сторону и повернул на ребро. Ноги Импи скользнули вниз. Она взмахнула руками, выпустив ношу, и рухнула в водопад. Тугая вода подбросила её, перевернула, ввергла в бучило и стала толочь в пене, как в ступе.
После этого на старого карела нашёл словно припадок безумия. Он заметался, набрал каких-то стружек, старого сена и поджёг мельницу. Смолистые брёвна загорелись бурно, свирепо. На дым и пламя этого пожара и явились наши лыжники.
Первым, кого они там увидели, был слепой карел. Он сидел в свете пожара прямо на снегу и, прижимая к себе принесённое из дома кантеле, пел хриплым голосом:
Это была уже концовка его руны. Старик успел сочинить много строф при шуме пожара. Карельские сказители замечательные импровизаторы. Мы, когда зашли в гостиницу, как раз застали эту концовку.
Можно попросить старика, и он споёт вам всю песню. Она длинная, в ней много драматических моментов.
Увлечённые рассказом, мы и не заметили, как он мягко ступил за порог в своих меховых унтах.
Он молча снял меховую куртку, поглядывая на нас с усмешкой.
Не правда ли, страшноватая история? спросил он. Попробуйте написать, не поверят. А у нас еще сохранилось доказательство. Вот посмотрите, это след финского ножа!
Мы увидели на спине его плотной куртки зашитый крепкими нитками прорез.
Меня врачи вот так же заштопали. Рана была как раз напротив сердца. Чуть-чуть не достала!
А эта девица с кошачьими глазами, как её там, Импи, утонула?
Нет. Выбралась из потока на тот берег. Пыталась уйти. Но мороз крепчал, и она так вмёрзла в мокрый комбинезон, как ящерица в лёд. Едва её отогрели.
А как же самолёты?
Пришлось ускорить заправку и взлететь, не медля ни минуты. Лёд гремел, точно стреляли из орудий, трескался и опускался Страшновато было, но обошлось благополучно. Удар по базе в К. удался блестяще. А потом выбрали другое озеро
Дорого вы заплатили за свою доверчивость! сказал я Шереметьеву.
Лётчик потупился и ответил:
Да, но излечился на всю жизнь. Теперь уж меня никто не проведёт.
А что же было в сундуке с музыкальным замком?
Белые халаты, которые Импи выстирала и выгладила к приходу диверсантов. Она их засунула туда, когда мы постучались. Тогда и послышался звон музыкального замка
Все помолчали, обдумывая сложные судьбы людей этого сурового края, попавшего когда-то под власть финских нацистов и теперь навсегда освобождённого
Да, мы живём в такое время, что всегда и везде нужно глядеть в оба.
Глядим! улыбнулся лётчик, поглаживая шов на меховой куртке.
Рассказали нам её два боевых летчика, ныне пилоты гражданской авиации, счастливые супруги, известные на Севере как «экипаж Шереметьевых».