Так уж повелось, что свой утренний завтрак на смене я начинал с молока. Я всегда уважал этот дивный напиток, который матушка природа любезно открыла для нас всех. Но в последнее время я пил молоко с завидным постоянством. Как герой известного фильма «Леон», затариваясь им литрами. Вот и то утро не стало исключением. В тот раз жребий выпал дежурить на станции метро «Обухово». Это глубокая окраина города, кругом только заводы, пустыри и железнодорожное полотно. Кажется, жуть какая-то, но мне нравилось. Не смотря на столь мрачные пейзажи, там было тихо и спокойно, жизнь текла тут своей размеренной и даже рутинной жизнью. Людей было мало, а те, что были, спешили нахлобученные своими заботами кто на работу, а кто с работы. Вот и я озаботился решением своей проблемы с молоком. Выбирать особо мне не пришлось, и я направился в единственный в округе продуктовый магазинчик. Этакий ларёк, только уровня повыше, а по совместительству ещё и «разливуха», где уже с утра кучковались работяги с завода, дальнобойщики и просто бродяги. Их объединяла одна цель поправить здоровье и проблем, как правило, с ними не случалось. После акта самолечения огненной водой эти славные люди каким-то образом умудрялись самоликвидироваться. Я зашел в магазин и спросил молочка. Продавщица услужливо принесла мне литр, уважительно посмотрев на меня и думая, наверное: «молодец, хоть не водку покупает». А затем робко обратилась.
Товарищ милиционер.
У нашего народа осталась чёткая привычка обращаться по старому, наверное, это уже в крови у старшего поколения. И никакие реформы о полиции их не изменят.
Я вас слушаю.
Отвечаю, и нутром чую, геморройчик. Хотя геморрой это неотъемлемая часть моей работы, причем, и в той и в другой степени.
Не могли бы Вы выставить одного мужчину? Он напился и уж очень шумит, всех баламутит, помогите, пожалуйста.
Я тяжело вздыхаю, она видит это и добавляет.
Они формы боятся, проблем быть не должно совсем.
Ну, ведите, показывайте своего баламута.
Мы переходим из помещения магазина в помещение «разливухи». В небольшом зале всего несколько человек бомжеватого вида, среди них женщина такого же вида и состояния. Она, растекаясь в предложениях и соплях, пытается что-то сказать, но её никто не слушает. Один мужик в военной куртке спит, скрючившись на стуле. Перед ним на столе стоит пластиковая стопка и пластиковый стаканчик, наполовину наполненный водкой, а на пластиковой тарелке лежит маленький бутерброд, откусанный с одной стороны и отложенный, по-видимому, до лучших времен. От него разит мочой и спиртом. Продавщица отрывает меня от изучения мужика.
Вот этот, говорит она и указывает на рослого мужика в дублёнке, которая когда-то была чёрного цвета. Сейчас же она вся покрыта белыми засаленными пятнами. Их прорех клочками торчит со всех сторон мех. Лицо у мужика красное и опухшее от алкоголя, глаза красные, не выражающие ни каких эмоций. Я направился к нему, думая про себя: «здоровый, сука».
Женя, это к тебе! ехидно пропищала тётка и расплылась в беззубой улыбке. Женя «включился». В его глазах загорелись огоньки. Я уловил в них враждебность. Ну вот, сейчас возможно придётся применять силу, с досадой подумал я. Утренние разборки с пьяным мужиком меня совсем не прельщали.
Ты чего хулиганишь? говорю я ему, словно отец нашкодившему сыну. Выглядит это конечно забавно, ведь я навскидку младше этого Жени лет так на двадцать. Плюс пакет молока у меня в руке не добавляет солидности.
Кто? Я? удивлённо спрашивает Евгений, и озирается по сторонам своими мутными глазами, словно ища кого-нибудь другого.
Да, ты, говорю я ему, старясь выглядеть как можно строже.
Начальник, ты чё, всё путём, не гони, пытается встрять в разговор Женькин товарищ, мужик лет сорока на вид, в грязном дутике и шапке петушке. Но я жестом показываю ему помолчать. И как ни странно это срабатывает.
Люди жалуются на тебя.
Начальник, я тихонько буду, обещаю, говорит Женя заплетающимся языком.
Товарищ милиционер, он врёт, выведите его, пожалуйста.
Продавщица умоляюще смотрит на меня. И может быть Женя и вправду бы тихонечко сидел со своими друзьями и продолжал пить свой шмурдяк, но просьба, есть просьба. Под неодобрительный бубнёж его собутыльников, пришлось Женечку взять под локоток и вывести на улицу. Стоять нормально он не мог, и мне пришлось дотащить его до ближайшей скамейки, где аккуратно складировать. К моей радости вёл он себя агрессивно пассивно. Драться не лез, пытался упираться, но сил в нём, несмотря на рост, было мало, а алкоголя много, и попытки упирания его провалились. Очутившись на лавке, Женя пробормотал что-то