Хижина стала нашим домом, как только мы переступили ее порог. Она пряталась в тени гигантского фигового дерева, в ней всегда было прохладно, ее обволакивал неяркий зеленоватый свет, постоянное щебетание и чириканье птиц и неумолкаемое журчание небольшого мутного ручейка. Ручеек этот, несколько претенциозно называемый рекой Мунге, начинался высоко за гребнем кратера, прокладывал себе путь по холмистым склонам позади хижины и, посмеиваясь, разбивался на струйки в корнях фиговых деревьев, растущих вдоль русла, пока наконец не впадал в озеро на дне кратера. Из хижины в обрамлении низко нависших ветвей открывался вид на бесконечные равнины, озеро и лес Лераи, позади которого вздымалась стена кратера, отсекая весь внешний мир. Сама хижина примитивная однокомнатная деревянная постройка, в которой есть только самое необходимое: столы, шкафы, буфет и большая кровать. Пол вымощен камнем и покрыт тростниковыми циновками, окна маленькие, потолок низкий. Когда-то хижину построили для студента, изучавшего гну в кратере, а теперь отделение охраны животных в Нгоронгоро сдает ее ученым, которые хотели бы здесь работать.
В нескольких метрах от хижины стоит крохотная бамбуковая кухонька, но двое наших африканских слуг предпочитали готовить еду на костре под открытым небом.
Во время нашего пребывания в кратере хижина главным образом служила безопасной детской для Лакомки, хотя мы с Гуго тоже спали там по ночам. Но кроме того, мы поставили несколько палаток для еды, для работы и т. д. Весь день Лакомка играл в хижине, и кто-нибудь из нас обязательно был поблизости, а если мы сидели в «столовой», откуда открывался вид на равнину, он ползал неподалеку от нас.
«Не повезете же вы с собой ребенка в такую глухомань», говорили нам многие друзья, когда родился Лакомка. «Теперь-то вам придется немного остепениться, а?» со смехом замечали другие. Но мы с Гуго еще до появления ребенка решили: если нам это удастся не менять из-за его рождения своего образа жизни. Гуго натуралист, его специальность фотографирование диких животных, ему необходимо выезжать в длительные экспедиции; оба мы считаем, что муж и жена, насколько это возможно, должны всегда быть вместе. К тому времени, когда мы переехали в кратер, Лакомка уже провел пять из девяти месяцев своей жизни в джунглях, и, право же, трудно было найти малыша здоровее и жизнерадостнее.
Разумеется, мы соблюдали осторожность. У нас был с собой радиотелефон, и мы в любую минуту могли связаться с Найроби. Так что, если б Лакомка как, впрочем, любой из нас заболел или нуждался в срочной помощи, мы могли либо вызвать
еще трое студентов Паркер, Бен Грей и Патти Мэльмен, которые вызвались помочь нам. Они все вместе «набрали» сотни часов наблюдений за обыкновенными шакалами, которых Гуго тогда изучал.
Исследования начались довольно мрачно, потому что трава на равнине кратера, обычно в это время года представлявшая собой щетину высотой не больше пяти сантиметров, на сей раз почти повсюду вымахала на целых тридцать сантиметров. Ростом шакал не выше европейской лисицы, так что не только снимать, а и углядеть его в такой траве было трудновато. Но все же Гуго сказочно повезло он отыскал логово в таком месте, где трава была гораздо ниже, чем на равнине. Правда, там торчали кое-где длинные травинки, которые так досаждают фотографам, но их удалось выполоть в полуденную жару, когда четверо щенят-ползунков спали в норе, а их родители отправились на охоту.
Мы собирались пробыть в кратере месяца три, потом предполагали перебазироваться в Серенгети и начать там работу с гиеновыми собаками, а в сентябре, вернувшись в Нгоронгоро, продолжить наблюдения за шакалами и как можно лучше изучить гиен. Но в Африке совершенно необузданная природа, которая опрокидывает даже самые продуманные планы. В данном случае это были дожди из-за них наше пребывание в кратере затянулось на шесть месяцев. В период так называемых коротких дождей, с ноября по январь, пролилось столько воды, что и старожилы такого не упомнят, а затяжные дожди, продолжавшиеся до апреля мая, наводили на мысль о потопе. К концу марта река Мунге несколько раз выходила из берегов и уровень озера катастрофически повышался. На большей части равнин солнце поблескивало в водах этого нового потопа; нечего было и думать о переездах с места на место.
Гуго, Паркеру и Бену приходилось прилагать титанические усилия, даже чтобы добраться до шакальей норы; они часами вытаскивали машину из одной грязевой ловушки, чтобы тут же угодить в другую. Собственно говоря, почти месяц мы были совершенно отрезаны от внешнего мира обе дороги к гребню кратера скрылись под водой. Конечно, в случае острой необходимости мы сумели бы выбраться, но это означало, что пришлось бы идти пешком, бросив на произвол судьбы все наше имущество.
С прекращением дождей жаркое солнце быстро подсушивает короткую густую траву равнин и большинство травоядных начинают передвигаться к холмистым пастбищам на восточном краю кратера. Первыми в путь обычно отправляются зебры, которые пасутся в высокой траве, за ними следуют гну, а после них на самую низкую траву переходят стада газелей Томсона и Гранта.