Степан продолжал вытаскивать предметы, застрявшие между верхними и нижними нарами. Когда он с трудом вытянул мешок угля, то увидел под ним Жору. Рука, нелепо вывернувшаяся в плечевом суставе, причиняла тому сильную боль.
Снизу, из промежутка между нар, послышался стон.
Леонид! Сергей уже пришел в себя.
Теперь уже вдвоем они стали вытягивать Леонида. Он пострадал больше всех, так как оказался прижатым к стенке и придавленным всем грузом, обрушившимся на него. Леонид был без сознания. Степан разгреб кучу вещей, и они осторожно положили Леонида на освободившееся место.
Сергей обладал самыми «широкими» медицинскими познаниями: когда-то его выгнали со второго курса ветеринарного института за неуспеваемость, и с тех пор он сохранил уверенность в своей медицинской эрудированности. Самоуверенно шутливый тон, с которым он обычно давал свои медицинские советы, сейчас исчез.
Ему здорово помяло грудную клетку и стукнуло по голове, руки и ноги целы, а вот за ребра не ручаюсь Давай твою руку, повернувшись к Жоре, добавил он, вправлю.
Резкий поворот руки вызвал у Жоры взрыв крепких выражений по-грузински. Жоре в походе часто попадало от Леонида за пристрастие к крепким выражениям. Теперь он почти не ругался и только в особенно «ответственные» минуты прибегал к помощи своего родного языка, чтобы не оскорблять слуха Леонида. Сергей повернулся к Степану.
Что случилось?
Сиганули в трещину. Светил фонариком вверх и вниз края не видать. Заклинило, висим между небом и землей.
Сергей и Степан облазили тягач. Балок почти не был поврежден тягач, падая, заклинился гусеницами, пропахав в стенках глубокие борозды. Эти борозды и смягчили
удар, погасив энергию падающей машины. Бурового балка нигде не было видно.
Наконец Жора закончил подготовку к радиопередаче и стал ждать срока диспетчерского совещания в эфире. Через пятнадцать минут он решительно включил приемник. Слабо загорелись лампочки освещения шкал. Жора повернул ручку настройки приемника. Едва уловимый шорох в наушниках не прерывался никакими сигналами. Он завертел ручку настройки быстрее, переходя с диапазона на диапазон. Везде был слышен только шорох фона и ничего более. Жора поднял голову и снял наушники.
Ни черта не слышно, ни одна станция не проходит.
Видно, глубоко во льду сидим, сказал Сергей.
Жора включил передатчик, взвыл умформер, ещё слабее горели лампочки шкал, а индикаторная неоновая лампочка на антенне еле вспыхивала, когда Жора нажимал на телеграфный ключ. Он быстро отстукал составленную Сергеем короткую радиограмму и выключил рацию.
Дело дрянь, пробормотал Жора, наверное, глубоко провалились.
Анероид разбит, гипсотермометра у нас нет, трудновато определить глубину, ответил Сергей, хотя можно попробовать по температуре льда. Правда, довольно приблизительно, но всё же.
Сергей достал небольшую коробочку, в которой был смонтирован мост для измерения сопротивлений, и небольшую катушку провода, на конце которого был укреплен в маленькой обойме термистор полупроводниковое сопротивление, резко меняющее свойства от температуры.
Сергей и Степан выбрались из тамбура. Специальным буравчиком Сергей сделал в крепкой ледяной стене отверстие и вставил в лёд термистор. Подсоединив два других конца к прибору, он привычным движением завертел ручки мостика, которые, мягко щелкая, занимали положение, соответствующее сопротивлению термистора. Сергей взглянул на график, который был укреплен на крышке прибора.
Минус два градуса.
Ну и что это значит? спросил Степан.
Приблизительно четыреста метров, если считать, что лед на каждые тридцать метров глубины становится на один градус теплее. Здесь, в двадцати километрах от Тихой, у поверхности лед имеет температуру около минус шестнадцати градусов. Но в краевых частях ледника температура льда с глубиной сначала понижается. Снижение температуры идет до глубины сто пятьдесят двести метров и только потом начинает расти. Так что мы на глубине около шестисот метров.
Ого! покачал головой Степан. Далековато лезть придется!
Если вообще придется, ответил Сергей. По этим стенам без специальных крючьев и оборудования даже скалолазу не вылезти.
А какая здесь толщина льда? спросил Степан.
Метров шестьсот-восемьсот.
Степан свистнул.
Вниз двести, наверх шестьсот метров невесело подытожил он.
В тишине раздался вздох.
Не вздыхай, выберемся, неуверенно успокоил Сергей товарища.
Сам ты не вздыхай, вяло возразил Степан.
И вдруг в наступившей тишине они снова услышали вздох, вернее какое-то движение в воздухе.
Слышал? спросил Сергей почему-то шепотом.
Что это? прошептал в ответ Степан.
Не знаю Ледник, наверное
А нас не может в этой мышеловке раздавить, если трещина начнет закрываться?
Вряд ли. Лед течёт со скоростью нескольких сантиметров в сутки, а трещины смыкаются ещё медленнее. А потом, может, она раздвигается Сергей вдруг осекся, поняв, что, если трещина раздвинется, тягачу грозит дальнейшее падение.
Да, в обоих случаях нам каюк, закончил его мысль Степан.
Дверь в тамбур неожиданно распахнулась, и появилась голова Жоры.