А бывает, что бойцы отказываются от прыжков?
Бывает, сказал неохотно Дорохин. Встречаются такие случаи. Это ведь совсем не простое дело прыгнуть с парашютом. Человек, повторяю, существо земное
И как же поступаете в таком случае?
Снимаем с прыжка, и все. Ну, а потом добиваемся, чтобы в следующий раз прыгнул. Нет, конечно, не крутыми мерами, не взысканиями и нудными «проработками». Постепенно закаляем волю этого человека, убеждаем его в полной надежности техники, заставляем поверить в самого себя, в собственное умение и отвагу. Тут не один я все отделение, весь взвод агитаторы и верные мои помощники. Вы поговорите с солдатами и сержантами: только и ноют, что им мало дают прыгать
Мне показалось, что десантники, отправляясь в полет, слишком уж нагружены, У каждого за спиной и на груди тяжелые ранцы основного и запасного парашютов, у некоторых в придачу рация; на поясе подсумки с боезапасом, ручные гранаты, электрофонарь и обязательный для десантника нож; через плечо автомат или гранатомет.
Конечно, нелегко все это носить на себе, да и не просто носить совершать многокилометровые марши, вести бой, согласился со мной заместитель командира части по тылу, мужчина геркулесовского роста, весельчак и балагур. Но иначе нельзя, тут же сказал он. Сброшенные в глубоком тылу противника, часто в незнакомой местности, десантники, как правило, сразу же вступают в бой, ведут его подчас в полном окружении с превосходящими силами врага и, естественно, не могут знать, как долго этот бой продлится, представится ли возможность получить с воздуха запасы и подкрепления. Отсюда бережливость и экономия, неприхотливость, привычка переносить любые походные тяготы качества чрезвычайно важные для парашютиста-десантника.
Во время прошлой войны был такой случай, рассказывает
он. Большую группу наших парашютистов сбросили в тылу поблизости от узловой железнодорожной станции. Дело было перед большим наступлением противника на этом участке фронта, и разгром важного железнодорожного узла если не срывал всего наступления врага, то, во всяком случае, крепко дезорганизовал бы работу вражеского тыла. Сил у гитлеровцев было вдесятеро больше, чем у нас, сопротивлялись они отчаянно и ожесточенно, и все же десантники ворвались на станцию, забитую эшелонами с грузами и солдатней, разгромили ее в пух и прах и еще два дня и две ночи отбивали контратаки фашистов. И это в глубоком тылу врага, в окружении, при полном отсутствии какой-либо возможности получить подкрепление А потом что? Потом они с непрерывными боями пробивались к своим. И пробились
Резкий квакающий сигнал ревуна. Над десантным люком и по бортам кабины вспыхивают желтые световые табло.
«Приготовиться к прыжку!»
Все вскакивают со скамей и поворачиваются лицом к десантному люку. Каждый проверяет подогнанное на земле, много раз уже проверенное снаряжение. Пальцы правой руки, перехваченные для надежности страхующей резинкой, сжимают вытяжное кольцо парашюта. Сегодня прыжки с принудительным раскрытием парашюта, но все равно каждый десантник должен, отсчитав положенное число секунд после отделения от самолета, вырвать вытяжное кольцо.
Створки огромного люка бесшумно откидываются. В кабину ударяет тугой, будто спрессованный воздух. От его свежести ломит в висках. В провале люка земля. Она подернута дымкой.
Смотрю на людей. Лица решительные, в глазах напряжение и тревога. Загорается зеленое табло. Выпускающий капитан Денисов рубит воздух ладонью.
Пошел!..
Парашютисты бегут цепочками вдоль бортов клюку и один за другим скрываются в его квадратном проеме.
Все небо усеяно белыми куполами, а самолеты подходят волнами и сбрасывают новые и новые группы десантников.
В самую критическую минуту на горизонте появляется вертолетный десант. Огромные стрекозы, сотрясая воздух ревом двигателей, садятся на поле. Из их бездонных чрев выползают по крутым сходням самоходки, машины с десантниками. И сразу же устремляются к цели.
«Противник» остановлен. Он медленно пятится, отходя к лесу. В «бой» брошены его резервы. Над нашими головами развертывается воздушная «схватка». Наша авиация, прикрывая десант, не подпускает к месту сражения вызванные «противником» самолеты.
Устроившись с рацией в глубокой канаве, связист сержант Копытов монотонно выкрикивает в микрофон позывные. По его сердитому лицу струятся ручьи пота. Но вдруг он умолкает, напряженно слушает и расплывается в радостной улыбке.
Здорово прут, ангелы! Они уже на переправе!..
Борис Смагин Перед ночным ударом
Локоть, наш ординарец, а во время работы наш бдительный часовой, недовольно ворчит.
Его лейтенантов оставили без землянки, саперы в штабе корпуса на вес золота.
Вот и проводим мы нашу кочевую жизнь в яме. В общем-то жить можно. Натянули плащ-палатку, яму углубили, сделали ступеньки, подобие столика. Работаем куда денешься.
Локтя в штабе так и зовут «отец лейтенантов», хотя Валька уже год как старший лейтенант, а я всего лишь младший. Не везет: после училища почти полгода проторчал в резерве штаба фронта, работал там, как ишак, но звания не давали. Потом попал в штаб дивизии, а после контузии вот сюда.