Генка действительно получил грамоту в пятом классе, был первым моряком у себя в поселке и перепортил Сергею немало крови, потому что к окончанию десятилетки перечитал уйму маринистских книг и потому о море имел собственное мнение.
Ну как? поинтересовался в коридоре Витя Епифайнен. Вовремя я тебя предупредил, Александрыч?
Спасибо, Витя.
Чего там, свеликодушничал тот, вот кофейку бы скорее дали, вот было бы дело. А у меня мотористы вахту лучше стоят, все же не утерпел он, зря ты механиков обижаешь, Александрыч!
Вас обидишь
Сергей открыл радиорубку, вызвал диспетчера и спросил, будет ли сегодня катер по рейду.
Ты еще раньше не мог поинтересоваться?
Не мог.
Я ж тебе вчера катер давал. Больше у меня катеров нету! Теперь разбирайтесь сами. В десять у вас отход.
Еще полкоманды на берегу.
А вы же еще вчера знали, что у вас отход, почему же вы команду распустили?
Потому что думали
Я не знаю, что вы думали, но катеров у меня для вас нет. Сорвете выход будете отвечать. Я вас
Сергей выключил радиостанцию, и скрипучий голос обрезало на полуслове.
Диспетчера Ваньку Остева знали все. Старший краснофлотец Иван Остев демобилизовался в сорок пятом и сразу пришел в поредевшее за войну управление. Медаль за победу над Германией, хватка гвардейца, восьмилетняя служба на складах в Мурманске, а главное безвыходное положение с людьми произвели Ивана Остева в диспетчеры. Через два года выяснилось, что у него четырехклассное образование, но Иван уже плотно сидел в сменном диспетчерском стуле, а грубость с людьми тогда часто принимали за деловитость. К тому же людей в полуразрушенном городе по-прежнему не хватало, даже на судах штурманило много женщин, и именно к тем временам относится радиограмма, признанная впоследствии анекдотом: «В рейс идти не могу зпт старпом и второй помощник беременны тчк Пришлите замену тчк Капитан парохода Кулонга Шаталин». Таким образом, Иван Остев вырос в командиры производства, стал Ванькой Остевым, хамил так, что уже не замечал своего хамства, но указания начальства выполнял нахраписто, знал, что лучшего места не найдет. Ваньку обходили стороной даже заслуженные капитаны, а о разной штурманской мелочи, вроде вот Сергея Баскакова, и говорить не приходится.
Так что Сергей постоял с полминуты в радиорубке, поразмыслил, что без капитана в рейс они все равно не уйдут, а капитана на борт на чем-нибудь доставлять придется, значит, доберутся и остальные. Но тут же он вспомнил о третьем штурмане, который хотел успеть пораньше откорректировать карты, и о втором механике, еще не закончившем регулировку насосов, и понял: шлюпку на берег отправлять надо.
Сергей зашел в рулевую рубку, поднял стекло и спросил у вахтенного, кто вызывал с берега.
Третий помощник и еще кто-то Ну что, идти?
Минутку.
Сергей спустился вниз и взял вахтенного за рукав.
Слушайте внимательно. Ветер пока несильный. Отсюда гребите вон к тому причалу, за ним есть удобный спуск, там посадите людей. За причалами совсем тихо. Потом под эстакадами пройдете в эту сторону и вон из-за того причала плывите сюда. Это опять будет почти по ветру. Так и передайте третьему штурману. Поняли? Больше трех человек в шлюпку не брать, если еще там кто будет пусть добираются к диспетчеру и ждут там капитана. Поняли? Круг почему один бросили? Ладно, положите его на носовую банку, иначе в шлюпке не повернешься. Весла все? Руль на обратном пути поставьте. Ну, надеюсь, все ясно?
Вахтенный молча выслушал докучливый, длинный инструктаж, коротко взглядывая на Сергея и все больше отпячивая плотную нижнюю губу: «Выходит, зря ко мне придирался, идти все равно надо, прав я был, и давно бы все были на борту».
Они спустили шлюпку, вахтенный спрыгнул в нее, расстегнул еще одну пуговицу
на телогрейке, оттолкнулся от борта и взялся за весла. Грести Генка Исаев умел: у них в поселке, на запруде, была лодочная станция с такими же лодками, и он порядочно там натренировался.
Сергей посмотрел, как он сильно выгребает вдоль волны, успокоился и пошел на мостик, а по дороге заглянул в кают-компанию за чашкой кофе.
Витя Епифайнен комбинировал себе бутерброд с колбасой, маслом и сыром.
Что, Александрыч, есть неохота после вчерашних именин? Где был-то?
Тут, напротив
Это не в стиле морских традиций, Сергей Александрович, сказал капитан, старпом перед уходом должен сидеть на борту, но мне не жалко. Я побуду до семнадцати ноль-ноль. Успевай. Я жене обещал с бельем помочь. Успевай.
Сергей знал, что эту стоянку капитан еще не прикасался к домашнему хозяйству и это грозило осложнениями всему экипажу: капитан ценил жену и в рейсе нервничал, если не успевал выстирать и перегладить белье, или натереть полы, или помыть окна, или сделать еще что-нибудь.
А Сергей опоздал. Точнее, он прибыл вовремя, однако судно уже угнали на дальний топливный склад допринять мазут. Сергей уложил в углу диспетчерской стопку книг и заручился у начальства согласием на катер к двадцати одному часу, невзирая на бурчание дежурного диспетчера Остева. Потом он съездил в магазин, который в Мурманске до сих пор нет-нет да и назовут «Люкс», купил подарок, какой подвернулся, в гастрономе внизу взял бутылку водки, охапку окуня холодного копчения и отправился на день рождения своего старинного, с полудетских лет, дружка Алешки Кузнецова.