Если бы я мог вырваться наружу и вести такую же жизнь!..
Но у моей матери не было никаких денег и об этом не могло быть и речи. И сам я имел всего девяносто одну шведскую крону, которые заработал обслуживанием иностранцев на ярмарке.
А может быть, этой суммы и достаточно для обучения в морской школе? А если нет, то я готов стать матросом и без школы с этими мыслями я и заснул.
На следующее утро по дороге в школу за мной зашёл Хайнц Френкель. Он ждал меня внизу, у входа в дом.
Итак, я поговорил со своим стариком, сообщил он после того, как мы поздоровались; он был поразительно благоразумен для своего возраста. Он настаивает только на том, чтобы я сначала сдал экзамен на аттестат зрелости. И тогда он не станет мне препятствовать стать моряком.
Так-так, ответил я.
А ты? спросил Хайнц. Что тебе ответила твоя старая дама?
Ничего Я ещё не говорил с ней об этом.
Он рассмеялся и похлопал меня по плечу:
Ну-ну, старый дружище, тогда натирай здесь свои седалищные мозоли и дальше
Во второй половине того же дня я отправился на биржу труда к консультанту по профессиям. Я хотел разузнать о подготовке и дальнейшей перспективе судовых юнг.
Консультант выглядел далеко не как португальский король. Бледный, с оттенком желтизны, мужчина неодобрительно осмотрел меня через очки с толстыми стёклами и сказал раздражённо:
И ты хочешь в морской флот? Такой клоп? А что скажут на это твои родители?
Моя мать согласна, солгал я.
Да ну? произнёс он недоверчиво. Тогда следующий раз приходи вместе с ней.
И он снова склонился над своими документами, как если бы я для него уже не существовал вовсе.
Я собрался с духом и сказал ему, что сначала хотел бы осведомиться об обучении и сколько всё это будет стоить
Он взглянул на меня неприязненно, взял брошюру с полки позади себя и бросил её передо мной на стол, не удостоив меня больше ни одним словом.
Прихватив брошюру, я поблагодарил его и вышел
Снаружи я поспешно перелистал всю брошюру. Это был проспект Немецкой морской школы в Финкенвердере. Не останавливаясь на картинках, я пробегал глазами текст, не вчитываясь в содержание, и лишь потом отыскал сведения о том, как долго длится обучение и что оно стоит.
Там стояло: «три месяца учебы». А затем указывалась такая сумма в бумажных марках, которая вызвала у меня головокружение. «Без последующих обязательств» стояло ниже.
Я вышел из старого серого здания биржи на улицу. В выпуске «Лейпцигских последних известий» нашёл сообщение о курсах валют и начинал рассчитывать.
Похоже, что в пересчёте моих крон в бумажные марки этой суммы должно было хватить
Решено! И я бегом отправился домой
Моя мать сидела перед своим мольбертом и делала рисунок для будущей картины. Это был вид леса с несколькими косулями. В последнее время она часто обращалась к этому сюжету.
Ты только подумай, упредила она меня. Зубной врач согласился в качестве уплаты взять у меня картину. Он находит мои картины превосходными, и, кроме того, он нашёл мне ещё двух новых клиентов. Ее щеки пылали. «Я считаю, что каждая картина стоит не менее тридцати золотых марок», сказал он. При хорошем настрое я могла бы писать по две-три картины в неделю. Это от двухсот сорока до трёхсот марок в месяц... Знаешь что? Похоже, наши мучения с кружевами теперь прекратятся.
Я внимательно посмотрел на неё. Да, она снова была в воздушном шаре
своих мечтаний.
Я сделал глубокий вдох.
Всё это прекрасно, мама. Но не стало бы тебе легче, если бы у нас уменьшилось число голодных ртов?
Она опустила палитру:
О чём ты говоришь, Гюнтер?
Я подумал, что и для меня настало время подумать о заработке.
И что ты намерен делать?
Я хочу стать моряком.
Она встала.
Вот посмотри, сказал я поспешно. Я достал проспект морской школы в Финкенвердере. Плата за обучение невелика. Я мог бы даже оплатить учёбу только моими шведскими кронами. И, кроме того
Она прервала меня:
Тебя в самом деле тянет к морю?
Да, ответил я, на самом деле. Всем сердцем. Ты же знаешь об этом.
Она молча опустила голову Затем тихим, с дрожью, голосом произнесла:
Ну, если это на самом деле так, тогда я не могу стоять на твоём пути
Под полными парусами
Мы это группа из тридцати-сорока юношей, вечно голодных как волки, однако всегда весёлых и полных ожиданий и надежд.
Порядки школы были весьма строгими. Например, тот, кого заставали за курением, должен был съесть свой окурок. Но нас всё это нисколько не смущало. Мы брали от этой жизни всё, что только могли получить, даже если это был обед самого директора.
Секрет уловки, как стянуть обед директора, капитана Олькерса, передавался учениками из поколения в поколение. В момент, когда в подъёмнике поднос с обедом проходил мимо нашей столовой, нужно было молниеносно заменить полные миски на пустую посуду. Тот, кто был неловок, мог оказаться в очень неприятном положении. Но всё повторялось снова и снова, и сострадательные души полагали, что капитан Олькерс потому и остаётся таким маленьким и сухим, что ему так часто в мисках достаётся только воздух