не мог и не хотел выполнять их.
Я достану баки, повторил он, обвязываясь бросательным концом вокруг пояса.
Закрыв рот и нос мокрым полотенцем для защиты от дыма и держа под мышкой огнетушитель, он исчез в тёмном проёме тросовой выгородки.
Вскоре в проёме люка появился первый бак, затем второй, третий Боцман с матросами, склонившись над люком, доставали их и относили в сторону.
Нас послали к помпе, но она вышла из строя. Парусный мастер поспешно шил мешки из парусины, чтобы в них носить воду.
Когда мы с мешками вернулись к тросовой выгородке, из люка поднимали Тайсона. Он стонал, лицо его было покрыто чёрным налётом, одежда опалена, и от неё шёл дым. Его пытались расспросить, как внизу, но он только отмахнулся и, шатаясь, подошёл к леерам. Перегнувшись, он повис на них и опустился на колени. Его рвало.
Второй помощник потряс его за плечи:
Ну как, Тайсон?
Но Тайсон, как рыба, выброшенная на берег, лишь молча хватал воздух широко открытым ртом. Потом он показал на свою ногу
Второй достал свой нож и быстрым движением разрезал брючину Тайсона. Кожа на ноге приобрела тёмно-красный цвет и пузырилась, а ниже колена лопнула и покрылась коркой струпьев.
Третья степень, тихо сказал второй помощник; потом повернулся к нам и крикнул: Ну-ка, быстрей перенесите его на корму!
Подошёл Шлангенгрипер:
Удалось погасить огнетушителем?
Тайсон отрицательно покачал головой:
Горит чересчур сильно.
Всем на тушение пожара! разнеслась по палубе команда Шлангенгрипера.
И работа закипела Теперь уже не было «свободных от вахты». На верхней палубе работала вся команда.
Это была ужасная работа! Тридцать шесть часов мы непрерывно таскали воду в парусиновых мешках и выливали её в парусиновую воронку над люком тросовой выгородки, которую соорудил парусный мастер. Затем возвращались к трапу, наполняли мешки и снова доставляли их к воронке
Когда усилился ветер, мы полезли по вантам на мачты крепить паруса.
Поднялась высокая волна, и время от времени бурун захлёстывал палубу и окатывал нас с головы до ног. Одежда прилипла к телу, но времени на отдых или переодевание не было.
Мы заполнили водой сначала тросовую выгородку, а потом провизионку, потому что огонь уже сожрал переборку между ними.
Наконец, поздно ночью вторых суток, пожар был потушен.
От усталости мы попадали и заснули тут же на палубе, не спускаясь в кубрики. Спала вся команда. Лишь двое бодрствовали: впередсмотрящий и рулевой
Я проснулся от толчка сапогом в бок. Надо мной стоял боцман.
Малыш, сказал он, проснись! Ишь, стервец, спит как сурок!
Со сна я вытаращил на него глаза.
Иди на корму к первому, Принтье, сказал он настойчиво.
Пошатываясь, как пьяный, я поднялся и побрёл на корму.
Первый помощник сидел в своей каюте и читал при свете керосиновой лампы.
Можешь готовить пищу, Прин? спросил он.
Я тотчас же понял, куда он клонит.
Только немного, ответил я, совсем чуть-чуть.
Ну, для камбуза и этого достаточно. Пойдёшь туда. Пока Тайсон не придёт в себя, добавил он.
У меня вытянулось лицо. Для того, кто хочет стать моряком, играть роль кока совсем не пристало...
Зато будешь получать жалование матроса второго класса, заманивал меня первый. И, кроме того, Циппель будет помогать тебе как кухонный рабочий.
Так и получилось, что мы вместе с Циппелем попали на камбуз «Гамбурга». Я выполнял работу со смешанными чувствами. Однако Циппель был просто счастлив.
Дружище, теперь мы можем отъедаться, пока не треснет пасть, сказал он.
И мы действительно отъедались. Однако при этом мы не забывали и об остальных. Из честолюбия мы стремились готовить пищу лучше, чем это когда-либо делалось на «Гамбурге».
Начали мы в пятницу. На парусном флоте пятница день солонины. Балкенхоль и Тайсон просто бросали куски солонины в котёл и отваривали их. А потом мы сами были свидетелями того, как это варево действовало на наши зубы и желудки.
Мы поступили иначе: провернули мясо вместе со старым хлебом через мясорубку и из фарша налепили биточков
После обеда мы прошли через носовой кубрик и «синагогу» и собрали самые лестные отзывы: «С момента моего последнего миссионерского костреца я не ел ничего столь вкусного», сказал Кремер, похлопывая себя по животу
Суббота на парусном флоте была рыбным днём Когда мы выставили на баке фрикадельки из трески, наша популярность стала угрожающей.
В воскресенье мы намеревались приготовить консервы с краснокочанной капустой и пудинг «Гроссер Ханс».
Мясные консервы и остатки хлеба для пудинга имелись. Но мы не смогли найти краснокочанную капусту. Я послал Циппеля на корму в лазарет, чтобы спросить у Тайсона, где она находится. Циппель вернулся и сообщил, что краснокочанной капусты больше нет, осталась только белокочанная.
Я в раздумье пожевал мундштук трубки. Это было бы нашей неудачей, так как белокочанная капуста по традиции не соответствовала воскресенью.
Разрази меня гром, сказал Циппель озабоченно, они придут и поколотят нас. Он не строил себе никаких иллюзий по поводу людской благодарности. Может, подкрасим капусту малиновым соком? предложил он.