Глава 3 Ч. 4
Значит, нужно задействовать и свои три орудия. Как говорится, с миру по нитке нищему петля. Только почему молчат Лобо альт Эскобан и Пепе альт Виньо? Может, у них там бунт? Или уничтожен запас огневого зелья?
Батарея! Пали!
Лансу удалось сработать виртуозно. Понимая, что три ядра, пусть даже попавшие в корпус каракки, не потопят её, он выложился полностью. Привел их в рулевое перо, в щепу разбив его. Теперь каракка уползти уползёт, но вряд ли, перезарядив пушки, вернётся в бой.
Батарея! Бань пушку!
Стволы орудий окатили холодной водой. Канониры прочищали стволы. Один при этом зажимал пальцем запальное отверстие, а второй шуровал банником, сделанным из жёсткой свиной щетины, убирая пороховой нагар. Работали они очень быстро. Порой ненависть к врагу удесятеряет силы и начисто лишает людей чувства самосохранения. И тогда становится понятно, что выжить не главное. Главное утащить собой как можно больше врагов. Наверное, это как раз и есть тот случай, когда воин выбирает между жизнью и смертью. Выбор смерти
происходит неосознанно, но он оказывается единственно правильным.
Одним глазом Ланс следил за канонирами, а вторым поглядывал на браккарцев, чьи каракки вновь заходили для обстрела. Сколько их ещё осталось? Не меньше половины от общего числа явившихся к Эр-Трагеру кораблей. Похоже, и в этот раз северяне победят, а значит, остаётся выбрать смерть в бою. Это всяко лучше, чем позорная сдача и выплата контрибуции. А для кое-кого сдаваться в плен и вовсе глупо. Ни Нор-Лисс, ни король Ак-Орр не простят ему побега. Теперь уж точно от садка с миногами будет не отвертеться. Если довезут его до этого садка. Следовательно, выбор не велик, если подумать. Это выбор меду смертью и смертью.
Кто-то похлопал Ланса по плечу.
Неужели вестовой вернулся? Что-то долго бегал
Альт Грегор повернулся и с трудом сдержал возглас удивления.
Перед ним стоял Ридо альт Сантош. Уже не такой холёный и завитой, как перед началом сражения. Рукав изумрудно-зелёного камзола надорван, волосы растрепались под морским ветром, на лбу здоровенный мазок сажи, на щеке кровь.
Пран Ланс! Вы меня слышите??? Скорее догадался, о чем он говорит, альт Грегор. Я кричу-кричу
Похоже, я слегка оглох, улыбнулся Ланс. Говорите громче, и всё будет хорошо!
Я понял! Вам нелегко пришлось, я вижу! Ридо заорал так, что вздулись жилы на шее. Взмахом руки указал на убитых и раненых. Особо его передёрнуло при виде обезглавленного Пирелло. Да примет Вседержитель душу раба
Он погиб в бою! А у вас кровь на щеке!
Это не моя! Забрызгало! Альт Сантош указал себе за спину. Со мной два десятка канониров и гандлангеров. У нас разбито пять пушек из восьми.
Так это замечательно! Внезапно осенило Ланса. Не то, что пушки разбиты, а что догадались прийти. У нас не хватает прислуги у орудий.
Потому и пришли. Сколько у вас свободных пушек?
Четыре!
Сейчас дадим браккарцам жару!
Занимайте места!
Красавчик-трагерец кивнул, потёр горло.
Охрипну я с вами
Победить и охрипнуть или проиграть и погибнуть. Разницу улавливаете?
Ещё бы!
Ридо усмехнулся. Дал отмашку своим.
Канониры бросились к пушкам. Кто-то из них принёс с собой банники, шуфлы, запальники, другие подхватили артиллерийские принадлежности, выпавшие из рук убитых. Гандлангеры завладели вёдрами, четверо сразу кинулись к подземному складу пороха за новым бочонком, поскольку браккарские ядра уничтожили заготовленный на поверхности запас. Именно этот взрыв и оглушил Ланса.
А скажите, пан Ланс! Не отступал Ридо. А вы не пробовали сложить силы с кем-либо из менестрелей?
Не понял? Альт Грегор потряс головой, прикидывая ослышался он из-за временной глухоты или отупел от постоянного звона в ушах? Что вы имеете в виду?
Каждый из нас может что-то делать с магией в меру своих сил. Кто-то больше, кто-то меньше. Но если мы попробуем управлять ядрами не поодиночке, а вдвоём Может, мы достигнем большего?
Ланс, забыв о приличиях, поковырялся в ухе.
А чего мы можем достичь? Он начал слышать лучше или показалось?
Поглядите, пран Ланс! Альт Сантош взмахнул рукой в сторону моря. «Гордость Бракки» уходит к Северному форту! Если бы её достать!
В самом деле, красавец-флагман, четырёхмачтовый такой большой каракки альт Грегор не видел за всю свою жизнь, со снежно-белыми в позолоте бортами (каждый пушечный порт окаймлён «веночком», подробности которого без зрительной трубы точно не разглядеть, и остаётся лишь догадываться о мастерстве резчиков и художников), величавый, выделяющийся в линии прочих судов, словно благородный жеребец, оказавшийся посреди отары. Но красота красотой, а «Гордость Бракки» была самым смертоносным из кораблей, когда-либо сходивший со стапелей северных островов. Ланс много слышал о ней, пребывая на положении то ли гостя, то ли арестанта в королевском дворце Бракки. Говорили, что корабль несёт сорок пушек на трёх палубах, не считая лёгкой артиллерии, а команда составляет почти шестьсот человек. Ну, и неудивительно, учитывая размеры судна. Огромные паруса позволяли с лёгкостью обогнать любое судна эскадры, поэтому «Гордость Бракки» шла на зарифленных гроте и фоке. Две задние мачты бизань и бонавентура, которую на юго-востоке материка, в Кевинале и Вирулии. называли пало несли косые треугольные паруса, как на фелуках и шебеках. Они, конечно, не давали такой скорости, на какую можно рассчитывать, но зато позволяли идти даже бейдевинд, то есть галсами почти против ветра.