Через час Мориса, с головой ушедшего в чтение и в подготовку очередной речи, оторвал от этого голос служителя, наклонившегося к его уху и тихонько сказавшего:
Гражданин Ленде, к вам пришел какой-то человек. Он утверждает, что должен сообщить вам что-то очень важное. Он ждет вас дома.
Вернувшись домой, Морис был крайне удивлен, застав там Диксмера, листавшего газеты. По дороге Морис все время расспрашивал слугу о госте, но тот, совсем не зная кожевенника, не мог ничего сообщить.
Увидев Диксмера, Морис остановился на пороге и невольно покраснел.
Диксмер поднялся и, улыбаясь, протянул ему руку.
Какая муха вас укусила? Что вы такое мне написали? спросил он молодого человека. По правде говоря, все это меня больно ударило, дорогой Морис. Я безразличный и мнимый патриот, пишете вы? Полноте, вы не можете повторить мне в лицо подобные обвинения. Лучше признайтесь, что вы просто ищете со мной ссоры.
Я готов признать все, что вы хотите, дорогой Диксмер, поскольку то, что вы делали, всегда было для меня поведением порядочного человека. Но тем не менее я принял решение, и оно бесповоротно.
Как же так? продолжал Диксмер. Вы сами утверждаете, что нас не в чем упрекнуть, и все равно нас покидаете?
Дорогой Диксмер, поверьте: для того чтобы позволить себе лишиться такого друга, как вы, у меня должны быть очень веские причины.
Да, но во всяком случае, опять заговорил Диксмер, пытаясь улыбнуться, причины совсем не те, о которых вы пишете. То, о чем вы написали, только предлог.
Морис на минуту задумался.
Послушайте, Диксмер, сказал он, мы живем в такое время, когда сомнение, высказанное в письме, может и должно вызвать у вас беспокойство, я это понимаю. Не пристало честному человеку оставлять вас под гнетом такого беспокойства. Да, Диксмер, причины, о которых идет речь в письме, только предлог.
Это признание, казалось, должно было бы прояснить чело коммерсанта, но оно, наоборот, омрачило его.
Но в чем же все-таки настоящая причина? допытывался Диксмер.
Я не могу вам ее назвать, ответил Морис. Но если бы вы ее знали, то одобрили бы мое поведение, я в этом уверен.
Диксмер настаивал.
Вы все же хотите услышать? спросил Морис.
Да, подтвердил Диксмер.
Хорошо, ответил Морис, испытывая некоторое облегчение, оттого что приблизился к правде. Ну так вот: у вас молодая и красивая жена, чья нравственная
чистота хорошо известна. Так вот, я подумал, что мои визиты к вам могут быть дурно истолкованы.
Диксмер слегка побледнел.
Правда? промолвил он. Ну что ж, дорогой Морис, супруг должен быть благодарен вам за боль, которую вы причиняете другу.
Понимаете, продолжал Морис, я не самоуверен и не думаю, что мое присутствие могло бы быть опасно для вашего покоя или покоя вашей жены, но оно может стать источником клеветы; а вы знаете, что, чем абсурднее клевета, тем легче в нее верят.
Да вы просто ребенок! сказал Диксмер, пожав плечами.
Пусть я ребенок, как хотите, возразил Морис, но вдалеке друг от друга мы останемся такими же добрыми друзьями, ведь нам не в чем будет упрекнуть себя, тогда как рядом, наоборот
Что рядом?
Все закончится тем, что мы озлобимся.
Подумайте, Морис, разве я могу в это поверить?
Ах, Боже мой! произнес молодой человек.
Но почему вы мне написали, Морис, вместо того чтобы прямо сказать?
Чтобы избежать того, что между нами сейчас происходит.
Неужели вы сердитесь, Морис, что я, любя вас, пришел за объяснениями? спросил Диксмер.
О, совсем наоборот! воскликнул Морис. Я счастлив, клянусь вам, видеть вас еще раз до того, как мы окончательно расстанемся.
Вы говорите «расстанемся», гражданин! Но ведь мы вас очень любим, не отступал Диксмер, взяв руку молодого человека и сжимая ее в своих руках.
Морис вздрогнул. Диксмер от него это не ускользнуло притворился, что ничего не замечает, и продолжал:
Моран сегодня утром повторил мне: «Сделайте все что сможете, чтобы вернуть этого славного господина Мориса».
Ах, сударь, произнес молодой человек, нахмурив брови и отнимая руку, я бы не подумал, что расположение гражданина Морана ко мне заходит так далеко.
Вы не верите? спросил Диксмер.
Не могу сказать, что верю или сомневаюсь, отвечал Морис, у меня нет никакой причины задавать себе этот вопрос. Когда я приходил к вам, Диксмер, то делал это ради вас и вашей жены, а вовсе не ради гражданина Морана.
Вы его не знаете, Морис, сказал Диксмер, у него прекрасная душа.
Согласен, горько улыбнулся Морис.
Ну а теперь, продолжал Диксмер вернемся к цели моего визита. Морис поклонился как человек, который сказал все и ждет, что скажут ему.
Так вы говорите, что будут пересуды?
Да, гражданин, подтвердил Морис.
Ну что же, поговорим откровенно. Почему вы должны обращать внимание на пустую болтовню какого-то бездельника-соседа? Ведь у вас есть совесть, а у Женевьевы целомудрие, не так ли?
Я моложе вас, сказал Морис, которого уже начала удивлять эта настойчивость, и мой взгляд на вещи может быть более щепетилен. Вот почему я вам заявляю, что репутации такой женщины, как Женевьева, не должна коснуться даже болтовня праздного соседа. Позвольте мне, дорогой Диксмер, остаться верным своему первому решению.