Олег Кулагин Война теней
ГЛАВА 1
Проходи, девочка моя
Только после вас, мой фюрер.
Он чуть улыбнулся и слабо качнул головой:
Оставим эти условности. Сегодня ты моя гостья.
Электрический свет беспощадно подчеркивал каждую морщинку на неузнаваемо обрюзгшем лице казалось, это совсем другой человек. Только черная щеточка усов да глаза, изредка вспыхивавшие странным лихорадочным блеском, напоминали о прежнем вожде.
Садись, Ханна, вяло махнул он рукой. Женщина заметила, как сильно дрожит его кисть.
Благодарю вас.
Шаркающей походкой ссутулившийся человек в измятом кителе пересек комнату, почти упал в просторное кожаное кресло. Ханна осторожно присела напротив, поближе придвинув стул.
«Старик! Совсем старик, а ведь ему всего пятьдесят шесть!»
Он слабо улыбнулся:
Я очень рад видеть тебя, моя девочка Выпьешь чаю со мной?
Взгляд из-под полуприкрытых век казался еще живым, но Дряблая, почти землистого оттенка кожа и мешки под глазами говорили о полном физическом и моральном истощении. «Жизнь в бункере не идет ему на пользу», с горечью подумала женщина.
Старик словно прочитал ее мысли и вздохнул:
Ты не представляешь, как я устал
Он закрыл глаза. Ханна терпеливо ждала. Через минуту, будто спохватившись, он искоса глянул на нее и забормотал:
Все предали меня, Ханна! Кругом трусливые ничтожества Никому нельзя верить! Он говорил отрывистыми фразами, точно ему не хватало дыхания. Я не могу
Лампы мигнули и притухли. Задребезжала о стекло серебряная ложечка в стакане с чаем. Сквозь многометровые бетонные перекрытия отдаленными толчками, как при землетрясении, донесся грохот разрывов. Потом стало тихо, и погас свет. В наступившей темноте Ханна с тревогой вслушивалась в хриплое неровное дыхание фюрера.
«Его надо вывезти отсюда. Во что бы то ни стало! Даже если его пощадят бомбы и снаряды, жизнь в этом крысином логове доконает его сердце»
Спустя минуту лампы вспыхнули опять, только теперь вполнакала заработала автономная силовая установка.
Бедная страна, бедный народ Если со мной что-нибудь случится кто встанет во главе государства? Этот боров с фельдмаршальским жезлом?! Да, я сам назначил преемника, но то было еще в месяцы побед Серое лицо покраснело, и в голосе старика вдруг прорезалась яростная сила сила ненависти: Они украли у меня победу Генералы! Все сплошь бездари и предатели! Даже этот Лис Пустыни, которого я велел похоронить с почестями Слышишь, моя девочка, я открою тебе истину даже он был предателем! И если бы он не принял яд, его бы обязательно вздернули! Вместе с остальной сволочью!
Закрыл глаза. Помолчал. Глухо добавил:
Я, властелин величайшей империи, посреди собственной столицы прячусь в бункере от вражеских бомб. И это после того, как нашей армии было полшага до победы Предательство! Если бы не предательство
На несколько минут воцарилась тишина. Потом он тихо спросил:
Почему ты не пьешь чай, девочка? Отличный чай на горных травах. Когда я пью, мне кажется, я снова вижу заснеженные вершины
Ханна взялась за серебряную ручку подстаканника. И отдернула пальцы, будто обожглась.
Вам не надо тут оставаться! Только прикажите я доставлю вас в Альпийскую крепость. Страна не должна вас лишиться!
Последние сутки она думала только об этом. Раз за разом мысленно прокручивала весь маршрут. Немногие на ее месте сумели бы прорваться и через зенитный заслон, и через эскадрильи вражеских истребителей. Но Ханна знала: она хороший пилот. Один из лучших во всем люфтваффе.
Старик успокаивающе взял ее руку. Заглянул в глаза прежним, будто в самое сердце проникающим взглядом:
Милая девочка, ты из тех, кто пойдет за мной до конца. Я знаю. Но пойми, я тоже солдат Я должен подчиняться своему же приказу защищать столицу. Главная наша битва именно здесь. Я все еще надеюсь, что армия Венка подойдет с юга
Но мой фюрер, если танки прорвутся к аэродромам
Мы будем сражаться! И даже если нам суждено погибнуть мы уйдем как герои!
Ханна вздрогнула, прикусив губу и каждой клеточкой тела словно впитывая тепло его прикосновения.
Да, по-другому он ответить не мог. Даже сейчас, раздавленный горечью
поражений, он оставался великим. Он держал ее за руку, Ханна слышала его голос. И пока это длилось, огонь и смерть не имели значения
Четырнадцать лет назад она была еще совсем зеленой девчонкой. Ясным мартовским днем невысокий человек во френче взошел на трибуну и заговорил о простых и понятных вещах Но как он говорил!
После темных лет Веймара, когда память об отце, умершем от ран, ежедневно втаптывалась в грязь, после существования впроголодь на скудный заработок матери это было как свет новой жизни, как надежда и откровение!
Ханна слушала, затаив дыхание. А потом этот удивительный человек, склонившись с трибуны, вытянул руку, и толпа девушек хлынула, чтобы коснуться его ладони. Ханна бросилась вперед, остервенело, беспощадно расталкивая своих подруг локтями, и в последнем отчаянном рывке сумела-таки дотянуться, поймать протянутую кисть, ощутить ее тепло
Тот день навсегда связал их судьбы.
Ради мгновений, когда фюрер держал ее за руку, когда пристальные его глаза заглядывали в ее душу, стоило жить и стоило рисковать жизнью, прорываясь на самолете в осажденный город Снова теплая волна пробежала по всему телу Ханны. Усталость и отчаяние последних дней таяли, словно остатки кошмара. Силы возвращались.