Не найти уж теперь столбов с гербами. Никто не знает, куда они подевались, хотя в любом сибирском музее они могли бы стать бесценным экспонатом. И стоит пожалеть, что нет у нас правила ставить приметные знаки при дороге у пограничной черты соседних областей. А это совсем не лишнее для проезжего человека. Нам, например, очень хотелось, чтобы у небольшой станции Гужевое самой западной в Тюменской области появились обелиски с надписями: «Урал» и «Сибирь». Пусть они будут скромнее, чем тот, который на границе Европы и Азии. Пусть даже не выше тех, что стояли у Тугулыма в начале века. Только без гербов под царской короной. От этого они не станут неприметней.
И не надо опасаться, что немногие заметят пограничные столбы. Есть ведь и любознательные. И не важно, что ныне не ходят в Сибирь пешком. Увидев памятные вехи на полотне железнодорожной магистрали или у обочины шоссе, человек скажет: «Прощай, Урал! Здравствуй, Сибирь!»
А чье сердце не встрепенется при слове «Сибирь»? Там, за Уралом, полноводные реки первые дороги, по которым шли на восток новгородцы и москвичи, поморы и волжане. Народная вольница преподнесла в подарок России целую страну. Ее завоевал не воевода, не генерал, не дипломат, а атаман казачий. Довершили же завоевание тоже выходцы из народа Поярковы, Хабаровы, Атласовы. Гам, за Уралом, течет Обь сибирская Волга. А солнечных дней, говорят, больше, чем в Италии. И нелегко даже светилу обозреть колоссальные пространства, протянувшиеся на семь тысяч километров с запада на восток и на три с половиной тысячи километров с юга на север. Вот уж верно: мерить Сибирь только планетарными масштабами. С чем ее сравнить? С Соединенными Штатами, Англией, Францией, Италией и еще несколькими европейскими странами в придачу? С целым континентом Австралией? А кто сосчитал ее богатства? Недра сибирские напоминают сундук, набитый драгоценностями, где сверкают алмазы и золото, тускло поблескивают редкие металлы и горючее века нефть. Сибирь это тайга, которая дает каждый четвертый кубометр русского леса, это необозримое побережье Арктики и полюс холода, это крупнейшие гидроэлектростанции и уникальный Байкал, это остров Ратманова, где первыми в нашей стране люди встречают день
Как не вспомнить об этом, пересекая границу Сибири?
«Столица всех окрестных деревень»
Мы долго бродим по незнакомым улицам. Сначала опасаемся лишь одного: как бы не заблудиться. Потом все дальше и дальше уходим от центра в глубь городского лабиринта. Нельзя сказать,
что мы ничего не видим примечательного. Но странное дело. Так торопились сюда, так много ждали от знакомства с Тюменью. И вот при первом свидании ловим себя на мысли, что город остается чужим. От безвестных фасадов и площадей веет холодом, хотя нестерпимо палит солнце. Почему так? Кто «виноват»: город или мы?
Если человек отправился в дальнюю дорогу, он твердо знает, чем она вознаградит его. Одним от путешествия ничего не надо, кроме собственного изображения: на сочинском пляже, у подножия «Медного всадника» с голубями, перед входом на ВДНХ без голубей. Другие путешествуют только затем, чтобы удостовериться, не лгут ли путеводители. И убедившись, что Василий Блаженный, Кижи или Домский собор в Риге стоят на своих местах, как указано в справочнике, они возвращаются домой с приятным чувством, что их не обвели вокруг пальца.
Никто из нас не задает себе сакраментального: «А мы?» И потому, что города слишком редко встречаются на нашем водном маршруте. Тем более крупные, о которых пишут в путеводителях. И если мы попадаем в такой город, то ищем не достопримечательности, а примечательных людей. Они всегда лучше всяких рекламных проспектов помогут увидеть, узнать и понять город.
Вот и на этот раз нам везет.
На берегу Туры видим немолодого мужчину, который безуспешно пытается «образумить» закапризничавший мотор катера. Если человек собрался плыть куда-то, а мотор не желает считаться с этим, не завидуйте обладателю суденышка. И не позволяйте себе философски решать про себя: заело у него магнето или вода попала в карбюратор. Моральная поддержка человека в его неравном, быть может, поединке с мотором тоже мало что даст. Если у вас есть опыт и сноровка, засучите рукава и полезайте в чрево мотора. А когда тот, наконец, прекратит упрямиться и взревет природным своим баритоном, вы увидите безмерно благодарное лицо его владельца.
Примерно при таких обстоятельствах мы знакомимся с Александром Ивановичем Ботоноговым, который отрекомендовался служащим Тюменского линейного речного пароходства.
Не силен я в моторах, признается он. Даже не знаю, как отблагодарить вас? Может, прокатить по реке?
Прокатиться? На катере? Мы уж «прокатились» от Кронштадта до Камы. Теперь вот собираемся это сделать по сибирским рекам. Впрочем, почему бы в самом деле не поплавать хоть раз пассажирами?
Но только с одним условием, предупреждаем мы тюменского знакомого, покажите нам самую большую достопримечательность города.
Да с воды, собственно, и города не видно, возражает он. И с высокого берега Туры, где краеведческий музей стоит, тоже мало увидишь. Понимаете, нет у нас ни площади, ни улицы исторической, с которой бы Тюмень пошла. Ведь вся слава города в том, что был, есть и остается он воротами Сибири. Слышали, пожалуй: Тюмень первый русский город за Уралом?