Р.Л. Грегори Разумный глаз
Издательство "Мир" Москва 1972
216 с. с илл.
Редакция научно-популярной и научно-фантастической литературы
Редактор Р. Дубровская
Художник Ю. Нолев-Соболев
Художественный редактор Ю. Максимов
Технический редактор А. Резоухова
Корректор Н. Спичкина
От переводчика
Несколько слов об авторе книги.
Ричард Лэнгтон Грегори - психолог, профессор бионики (науки о техническом применении биологических принципов и механизмов), ныне преподает в Эдинбургском университете (ранее работал в Кембриджском университете и преподавал в трех университетах США). Изобрел аппарат для рисования лучом света в трехмерном пространстве, фотокамеру для съемки астрономических объектов (эти изобретения описаны в книге). Помимо специальных работ, написал широко известную популярную книгу "Глаз и мозг", переведенную на многие языки (в 1970 году она вышла на русском языке в изд-ве "Прогресс").
К счастью для читателей данной книги, интересы ее автора чрезвычайно разносторонни: психология, физиология, искусствоведение, языкознание, астрономия, техника - все привлекается здесь для выработки синтетического взгляда на сущность зрительного мышления. Еще одно очень важное качество: автор, несомненно, относится к читателю с уважением - проблема излагается вполне доступно для неспециалиста и в то же время совершенно всерьез. Это качество тем ценнее, что встречается не так уж часто.
Рисунки играют в книге весьма значительную "инструментальную" роль: они служат тем наглядным материалом, который заменяет читателю-неспециалисту недоступный для него лабораторный эксперимент. Кроме того, ясный и точный подход автора к анализу зрительного опыта позволит заинтересованному читателю обратиться к собственному опыту повседневного зрительного восприятия и обнаружить, в частности, что нужно (и можно!) учиться видеть всю жизнь, открывая новое даже в самых привычных вещах.
Секрет того, что мы видим предметы там, где они есть, и такими, какие они есть, заключается в двух вещах: способности глаза сообщать мозгу о том, как вещи выглядят, и способности мозга обогащать зрительный образ сведениями, приобретенными в опыте (в том числе и с помощью других органов чувств). Глаз человека разумен еще и потому, что в "сиюминутном" опыте восприятия каждого из нас участвует опыт, накопленный предшествующими поколениями и переданный - в частности при помощи хорошей книги.
А. Коган
Предисловие к русскому изданию
Мне доставляет большую радость мысль о том, что люди, живущие в Советском Союзе, разделяют со мной интерес к проблемам, которые я попытался рассмотреть в этой книге.
Все мы обладаем способностью воспринимать предметы и явления; все мы стремимся понять то, что видим. "Понимать" - значит видеть вещи определенным образом, но нельзя "видеть" не понимая. В английском языке слово "see - видеть" имеет два значения: зрительно воспринимать что-либо и понимать что-либо. Так, например,
можно сказать: "I see my wife's hat - Я вижу шляпку, принадлежащую моей жене" и "I see my wife's problem - Я понимаю, как трудно приходится моей жене".
Удивительно, как часто в языке встречаются феномены, наводящие на мысль об аналогии между языком и мышлением. Правда, такие сравнения, как хорошо знают философы, бывают обманчивы. Но двоякое употребление слова "видеть" ведет нас не к обманчивой аналогии; напротив - здесь проявляется глубокая связь между восприятием и мышлением, поскольку видеть вещи и явления можно лишь в ходе процесса, аналогичного решению задач. Все "сенсорные факты" - ощущения - суть вопросы, задаваемые мозгу рецепторами, а все восприятия - ответы, иногда верные, иногда неверные.
В этой книге я предлагаю рассматривать (а это слово - "рассматривать" - тоже имеет двойственный смысл!) наши восприятия внешнего мира как гипотезы, по существу сходные с гипотезами научными, но "формулируемые" вне языковой, математической или логической символики. Предполагается, что перцептивные гипотезы возникли задолго до появления речи человека вообще, а именно с зарождением таких форм жизни, которые оказались способными к активному использованию внешней среды. В некотором смысле мы, возможно, видим мир как бы сквозь опыт восприятия древних биологических видов. Можно принять, что внешний мир в наше время во многом остался сходным с древним миром, поскольку древний опыт восприятия и поведения полезен и сегодня; но в то же время мир изменился радикально - это следует хотя бы из того, что человек создал такие "предметы", которые нельзя увидеть, и даже такие предметы, которые зрительно воспринимаются не такими, каковы они есть, а как нечто совершенно иное. В последнем случае речь идет о картинах. Картины не были известны ни одному из биологических видов, предшествовавших человеку; это - исключительно человеческое творение.
В картине отражены индивидуальные "перцептивные гипотезы" художника, и поэтому картина - окно, через которое мы можем заглянуть в интимный мир художнического восприятия мира. Картина чрезвычайно странный предмет; в одно и то же время это и обычный кусок бумаги или холста, покрытый красками, и нечто совсем иное - отображение предметов, существующих в ином пространстве и времени или даже вовсе не существующих. Картины пробуждают* тасуют и меняют наши представления, наши перцептивные гипотезы, с помощью которых мы видим и понимаем мир вещей и событий. Поэтому - при условии, что восприятие действительно сродни построению гипотез, - не удивительно, что искусство (которое столь сильно воздействует на эти гипотезы) во все времена оказывало немалое влияние на людей; недаром искусство всегда считалось близким волшебству. Но в этой книге я выдвигаю еще и другое предположение - о том, что по совсем иной линии искусство сродни науке.