В ординаторской ничего не изменилось. Васька все так же рубился за очередного эльфа или орка, периодически издавая нечленораздельные звуки. Сашка пока нас не почтил своим царственным вниманием. Скорее всего, в своем кабинете хвосты бумажные подчищает, пользуясь случаем. Я подошел к окну, отодвинул штору и сел на подоконник, открывая форточку. Было пасмурно, и, уже началось смеркаться. Я успел сделать пару затяжек, когда тишину наступающей ночи прорезал звук сирены, несущейся к приемнику скорой.
Начинается, сказал я, поднося сигарету к губам.
Может инфаркт? Или инсульт? в голосе Васьки послышалась такая надежда, что я едва не расхохотался, покосившись на него. Молодой хирург так внимательно слушал звуки сирены, что даже оторвался на время от игры, что не преминуло сказаться на результате. Ах, ты, зараза! Все, меня сделали. он заложил руки за голову и потянулся. И тут послышался очередной звук сирены, а потом еще один. Не, не инфаркт, и он витиевато выругался. Как бы не авария какая.
В ординаторскую заглянул Сашка, наши взгляды встретились, и он кивнул. Ну, все, время короткой передышки вышло. А я даже не успел на Демидова запись оставить. Зараза. Сигарета закончилась как-то внезапно, и огонек, добравшись до фильтра, обжег пальцы. Затушив то, что осталось в пепельнице, в которую была превращена пустая банка из-под кофе, я соскочил с подоконника.
Ну че ты расселся? рявкнул заведующий, глядя на Ваську. Мыться! Бегом, марш!
На что пойдем-то? Васька с недовольной рожей принялся вылезать из-за стола.
Огнестрел, и два ножевых на подходе, хмуро сообщил Саша. Как-будто в девяностые вернулся, мать вашу, и клиентов с очередной разборки ждем.
М-да, странно, я даже немного нахмурился. Огнестрел куда?
Не знаю, куда-то в брюхо. В упор стреляли, там месиво. Как вообще жив остался, вот в чем вопрос.
Его первого берем? я тряхнул головой. Перед глазами снова замелькали уже порядком надоевшие мушки.
Да, те двое стабильные, Сашка посторонился, пропуская Ваську. Как бы дежурную бригаду поднимать не пришлось.
Мне некого поднимать. Никитин где-то летит с моря, только завтра меня сменить сможет. Волкова в декрете, а Еремина снова заявление написала.
Опять? Сашка сжал губы. Все, надоела. Если Борисовна не пошевелится, я сам
ее турну. Достала уже.
Давно пора, а то звезду эту с накладными когтями работать, видите ли заставляют, мы переглянулись и хмыкнули. Ну, мне-то хорошо, я завтра утром все допишу, чтобы долгов не оставлять и поминай, как звали. А вот ему еще эту лямку пять лет минимум тянуть. Ну, где наша блондиночка с дурным характером? Долго ее ждать?
Из коридора послышались шаги, словно кто-то бежал, стукая каблучками по мраморной плитке пола.
А вот и я, в ординаторскую ворвалась молодая женщина с собранными в высокий хвост длинными белокурыми волосами. Эх, был бы помоложе, точно приударил бы. Но как же это непривычно видеть неубранные волосы и расстегнутый халат в хирургии. Она протянула Сашке пленку ЭКГ. Нет ничего более жалкого, чем выдающийся хирург с большим стажем, пытающийся прочитать кардиограмму. Хоть не вверх ногами держит, и не говорит, что она ровненькая, и то хлеб. Наконец, эта стервочка решила сжалиться над заведующим хирургии, и повернулась ко мне. Можете усыплять, Алексей Владимирович. Нет тут ничего острого.
Могла бы по телефону сказать, проворчал я, направляясь к двери.
Не могла, связь что-то чудит, Катерина пожала плечами. Вы, например, у меня вообще не существуете, оба, добавила она, поворачиваясь к Саше. А вы, Александр Валерьевич, не расслабляйтесь сильно. У меня в приемнике двое, и оба могут в итоге оказаться вашими, сейчас только биохимию перепроверим. Да, и еще кого-то везут, с болью в плече. Но, с такой формулировкой мне один раз огнестрел в это самое плечо подвезли. Так что, похоже, ночка сегодня та еще будет.
Я уже не стал слушать Сашкины маты и ответы этой язвы, а быстро побежал в операционную. К счастью, мне не надо так намываться, как хирургам, достаточно руки правильно вымыть.
На столе уже лежал молодой парень, а ему в кровь поступал миорелаксант. Маринка деловито заполняла наркозный лист, параллельно перебирая ампулы, ожидая моих распоряжений. Я встал у головы парня и скороговоркой перечислил препараты, которые тут же начали поступать ему в кровь. Открыв клинок ларингоскопа, я уже положил поплывшему парню ладонь на голову, как вдруг он распахнул глаза и довольно отчетливо произнес:
Это не игра, не игра В игре не умираешь по-настоящему. Это какой-то вирус, точно вирус, и зомби. Они все как зомби, только какие-то другие, Маринка замерла рядом со мной со шприцем в руке, а в ее глазах, блеснувших из-под маски, промелькнуло беспокойство.
Переиграл во что-то, парень, я покачал головой, а он тем временем закатил глаза и отключился. Ну, с богом. Запрокинув его голову, я ввел ларингоскоп и приступил к интубации, которая, похоже, на сегодняшний день не последняя.
Эта была поистине адская ночь. Пациентов везли валом, пришлось вызвать дежурную бригаду и собрать еще одну из тех, кого нашли. Мы с Маринкой чуть с ума не сошли, мечась между столами. Все пациенты были с разного рода повреждениями. Создавалось впечатление, что город сошел с ума, и все кинулись резать и стрелять друг друга. Спасти удавалось не всех. Некоторых привозили в таком состоянии, что возникал закономерный вопрос: как вот это еще может быть живо? Хирурги падали с ног, в последние часы я заметил, что они даже не перемываются, вопреки всем канонам и правилам. Одежду одноразовую меняют только, не отходя от столов. И, как сказал во время моей очередной перебежки к соседнему столу Сашка этот дурдом не только у нас. Все больницы города экстренно расконсервировали операционные и пашут, не покладая скальпелей.