Сзади! Грохот, крик. Стон. Бульканье.
Обернулся. Пока добежал всё почти закончилось. «Ижак» лежит, прижатый к полу синяком. Ружьё из рук не выпустил, но ствол смотрит в сторону. А то, что сверху копошится на «Ижаке» именно синяк это я скажу уверенно даже в том скудном свете, что льётся из приоткрытой двери. Синего лица мне не видно. Но запах-то я чувствую. Не запах! Вонь. Как в морге на ацетоновой фабрике, простите уж мне такое нелепое сравнение.
Похоже, синяк подкараулил жертву, бесшумно появился откуда-то сбоку, из тёмного прохода, и сразу на горло бросился. Надо же! А ведь и я прошёл там минуту назад. Чуть замешкался бы я, или у порога остался Был бы на его месте сейчас, с перегрызенным голом.
Пятно крови растекается по полу. «Ижак» хрипит в агонии. «Синяк» терзает его без единого звука. Рядом стоит Тим с занесенным
для удара мечетеобразным «ужоснахом», но ударить не решается. И я бы не решился уж очень близко, как любовники в объятиях (прости Господи, какая дурь в башку порой лезет!) переплелись эти двое. Я тоже выстрелить сейчас не рискну. Простите!
Благо, уже топают по проходам остальные.
«Лесник» пинком отделяет «синего». Быстро наводит ствол карабина. Четко в голову. Сухой треск выстрела. Облако крови, костной ткани и вещества мозга создаёт причудливое пятно на полу. Достаётся и стеллажам у входа батончики какие-то, презервативы, жвачка... Не думаю, что мне вскоре захочется сникерсов.
Кто-то рядом блюёт. Сосед закуривает. Я тоже хочу сигарету. Жаль, что я не курю.
36. Сосед. Страшные цифры. Судьба Анатолия.
Нападавший, «синяк», которому снесло полголовы выстрелом в упор, был явно и окончательно мёртв. Тот, на кого напали, мужик с двустволкой, был ещё жив, но явно не надолго. Он хрипел, и с каждым хрипом пузырилась кровь из перекушенной гортани.
Он скоро отойдёт. Помогать бесполезно, будь тут хоть вся палата интенсивной терапии, это Палыч, лесник, изображает Вангу. Эх, Толя, Анатолий Прости, отчества твого не знаю Не уберегся. И мы не уберегли.
Без паузы, без поворота головы, но уже явно к нам обращаясь:
А вы близко не подходите. Пять минут, семь от силы и он обратится. Станет такой же синий. И на людей бросаться будет так же. Ни страха, ни боли не чувствуя. Тут уж один способ проверенный пуля в голову. Ничего другое «синих» не берёт. Уже знаем. Сутки Сутки боремся с заразой.
Сколько? коротко спросил я.
Много, Витя, много. Люди целыми семьями обращались. Точно не скажу, но только на нашем участке полсотни. Это кого нашли и упокоили. А сколько не нашли ещё? А участков сколько?
И сколько?
Тридцать участков в городе Златоусте. Так мы вчера поделили, на квадраты, на районы. На дачные кооперативы. Мы это милиция, МСЧ и самооборона, вроде меня.
Полторы тысячи
Это без военных, Витя. Военные блок-постами на трассе стоят. Это их стрельбу вы ночью слыхали. Мы-то так густо не стреляем, мы-то одиночными. А сколько у вояк на счету я тебе не могу сказать, они мне не отчитываются.
А кроме Златоуста? Что вообще слышно?
Да везде то же самое. В Челябинске, понятное дело, больше. В Миассе меньше. Если тебе цифры так интересны могу только сказать свой примерный подсчет: минимум один процент населения. Минимум! Но скорее всё куда серьёзней Стой! Началось. Отходи!
И правда, «полутруп» незадачливого Анатолия начал оживать. Кровь уже не хлестала из перекушенного горла. И ружьё было отброшено за ненадобностью. Тому, кем становился сейчас бывший Толя, уже не нужно было оружие. Он и без него был смертельно опасен.
«Труп» дёрнулся раз, и другой, и ещё. Согнулся в поясе, подтянул ноги, начал подниматься. Дыхания не слышалось, только скрип суставов немолод был мужик.
Странно запрокинулась голова не как бывает у живых. Закатившиеся глаза шарили по сторонам, останавливались на нас. Ни проблеска разума, ни капли человеческого в них уже не было. Только адская целеустремленность. Мертвяк наводился на нас, живых, как наводится боеголовка ракеты. Механически и неотвратимо.
Ну, хорош. Показал я вам то, что вам надлежало увидеть. Теперь шабаш. Прости, Толя. И прощай.
Палыч вскинул карабин что уж тут целиться, с двух-трёх метров? и снова прозвучал сухой выстрел. Вылетела вверх гильза 7,62 на 39. «Труп» стал окончательным трупом повалился на пол с дыркой в переносице.
Айда на улицу, туристы. На воздухе поговорим.
37. Сергей. Ловля щуки на блесну.
По его словам так говорил его дед, а дед был знатный рыбак и слов на ветер не бросал. Да и сам Женька рассказчик ещё тот:
Дед-то мой покойный, Аркадий Дмитриевич, до девяносто пяти дожил. Ну и рыбачил почти до упора, пока ноги держали Не простой был мужик, прямо скажу, характер не дай бог. Самодур ужасный! Дочерей держал в страхе. Одно слово мичман-североморец, ветеран войны, полжизни на флоте. Мне, внуку, тоже порой на рыбалке доставалось: я на румпеле стою, лодкой правлю, а он мне гаркнет: «Мористее держи!» А я и не пойму, что значит «мористее», а он и не объяснит. А мне лет девять-десять. Зато подзатыльник сразу, это мигом. Или на якорь
стать надо. Дед мне командует: «Вяжи на кнехт булинь!» А у меня ступор! Кнехт я ещё боль-мень знаю, а про булинь Эх, да ладно. Глупости всё, обидки детские. Давай-ка, Сергей, по пятьдесят ещё и на щуку пойдём.