[1] Ротация в терминологии телевидения и радиостанций периодическое проигрывание в эфире музыкальной композиции, рекламного или проморолика.
Глава 14
Тут ещё этот самый Макс, виновник невыносимых страданий, на пороге комнаты изволил явиться: голый по пояс, а всё что ниже розовеньким полотенчиком прикрыто; на ногах вязаные тапочки с помпонами; волосы мокрые и всклокоченные; в руках кружка в клеточку. Красавец мужчина! Мечта просто.
Красавец мужчина постоял в дверном проёме, прихлёбывая из своей клетчатой кружки, полюбовался Ленкиными мучениями, потом решительно подошёл, отобрал телефон, послушал, что там маменька журчит и как сказанёт:
Мам, мы толком ещё не встали, даже кофе не пили. Давай ты через часик перезвонишь, лады?
С такого Старообрядцева окончательно залезла под одеяло, мечтая немедленно, вот не двигаясь с места, умереть. К сожалению, помереть никак не получалось и многозначительная тишина, повисшая даже не в трубке, а во всём мире, слышалась и из-под одеяла.
Она тебе перезвонит, сообщил сверху Макс. Вылезай.
Не вылезу, поклялась Ленка.
Почему? Дивный вопрос! Дивнее придумать сложно, даже если очень напрячься. Я завтрак приготовил.
Девушка отогнула уголок одеяла и осторожно принюхалась. Ещё когда её проклятый телефон разбудил Лене почудилось, что пахнет горелым. Оказалось не показалось, воняло гадостно, на всё квартиру и не горелым, а, скорее, палёным, с этакой ноткой плавленого пластика.
Да, тосты я спалил, безмятежно сообщил Макс.
Как? тяжко поразилась Ленка, от удивления выкарабкиваясь на свет божий.
Вместе с тостером, вежливо пояснил Петров.
Молодец, осторожно похвалила его Лена.
Я в курсе, хладнокровно отозвался Макс. Но яичницу, по-моему, есть можно. Если замазать кетчупом, то горелого почти не видно. Правда, к ней лопатка прилипла.
Какая лопатка?
Синенькая. Лен, вставай. Мне через сорок минут уже выезжать надо.
Ленка послушно полезла, волоча за собой одеяло, которое было огромным, просто каким-то гигантским, и волочиться не желало, зато тянуло за собой и подушки, и простыню, превращая задуманный незаметным отход к ванной практически в демонстрацию.
Ты что делаешь? поинтересовался Петров.
Ну что тут скажешь? Видимо, Светланка всё-таки права: все мужики, даже лучшие из них, тупы и недогадливы по природе своей. Или дело в ней, в Старообрядцевой? Вон в фильмах героини одеяла не стаскивают, выпархивают из кровати бабочками при полном параде, в сексуальных чулочках, напомаженные и причёсанные. Степашка, наверное, так сумела бы, а вот Ленке не дано, так и придется доживать чучелом и никакой тебе утренней сексуальности.
Ты чего? Макс присел перед ней на корточки. Очки
он нацепить успел, а вот полотенчико на что-нибудь поприличнее сменить так и не додумался. С чего реветь собралась?
Ещё не хватало! независимо прогундосила Старообрядцева, с трудом сглатывая горький ком собственной никчемности.
Ты ненормальная, в курсе? спросил Петров и тут же, без всяких переходов, выдал: Про какую доверенность ты спрашивала Гамлета?
Доверенность? растерялась Ленка, барахтающаяся в пучинах своей некудышности и ни к каким доверенностям, понятное дело, не готовая.
Ты спрашивала у моего адвоката, не говорил ли я о доверенности, как-то очень твёрдо, разделяя слова немалыми паузами, процедил Макс. Он даже в лице переменился, прямо как в книжках пишут, вот только что было одно лицо, а стало другое, хоть и человек тот же. А, может, и не тот. Этот Петров смотрел не зло, не угрюмо, а ледяно. Этому было совершенно плевать, что там Ленка чувствует, ему просто нужен ответ, причём правдивый, иначе станет хуже, гораздо хуже, так, что и представить непросто. О чём шла речь, Лена?
Старообрядцева молчала, судорожно пытаясь сообразить, как бы так ответить, чтобы хуже всё-таки не стало.
Ясно, отстранённо, даже равнодушно, подытожил Макс. Хотя, наверное, уже никакой не Макс, а вовсе Максим Алексеевич. Ключи от материной квартиры оставь на столе. Надеюсь, дубликатов не сделала?
Ленка кивнула, а потом помотала головой. Что это такое происходит, сообразить никак не получалось, понималось только: беда пришла, она совсем уже близко, вот-вот грянет и тогда
Старообрядцевой было лет пять, а, может, и того меньше, когда над Мухловом первый раз даже на памяти местной старожилки Фёдоровны разразилась сухая гроза. Но Лена и сейчас отлично помнила свербящий нос запах озона, ненормальный розоватый свет казалось, светился воздух и серенево-чёрное небо над Мухлонькой, расчерченное беззвучными, но оттого ещё более жуткими молниями. И чувство собственной незначительности, букашечности помнила тоже. «Ну всё, капец!» сказал тогда сосед Колька и в сердцах сплюнул на сухую до каменности землю.
Капец и впрямь случился, после грозы загорелись торфяники и Мухлово даже собирались эвакуировать, село оказалось почти в кольце пожаров, но как-то обошлось.
Сейчас, наверное, не обойдётся.
Давно ты с Андрюхой знакома? всё тем же равнодушным тоном спросил Макс.
Ленка пожала плечами, не сразу поняв, о ком идёт речь, а потом, сообразив, промямлила:
Да сколько с тобой. Почти.
Выметайся, приказал Петров. На Лену он теперь не смотрел, в шкафу копался, кажется, рубашку выбирал. И добрый тебе совет, больше не попадайся мне на глаза.