Хорошо-хорошо, поднял руки Леон. Тогда я могу надеяться на вашу помощь?
Пока ты нам все не расскажешь, нет, категорично отрезала Николь. Ты обещал нам, что расскажешь этим вечером, но мы не услышали от тебя ничего, кроме этой просьбы. Считай это честной сделкой.
Леон тяжело вздохнул. Он ожидал подобного ультиматума от Николь. Достав из ящика дневник, он передал его девушке. Николь спешно пролистала все страницы, а потом вернулась в самое начало и стала внимательно рассматривать. Викери тоже любопытствовал и хотел было посмотреть поближе, но одернул себя и отсел, не желая смущать юную леди своей близостью. Какими бы друзьями они ни были,
а правила приличия нужно соблюдать.
Но чем дольше Николь читала дневник, тем более завороженным становился ее взгляд. Леон и Викери даже словом обмолвиться не рискнули, чтобы ненароком не привлечь ее внимание. Стояла гробовая тишина, слышны были только шелест страниц, дыхание ребят и то, как каблук Николь ритмично барабанит по стенке сундука. Она держала этот дневник, словно первую Библию, так же трепетно и благоговейно, затаив дыхание.
Очередная страница была перевернута, и на колени Николь скатилась выцветшая фотокарточка. Девушка с осторожностью подняла ее, покрутила, держа за уголочки, и, забавно скосив глаза, попыталась рассмотреть, но при тусклом свете это оказалось почти непосильным делом.
Николь, давай я
Леон взял в руки лампу со стола, желая подсветить фото, но обнаружил, что интерес к фотографии у Николь уже пропал. Та снова упала к ней на колени и затерялась в складках белого платья. Лицо юной Аверлин вытянулось. Она то ли не верила увиденному, то ли была напугана сложно было сказать, но глаза ее походили на два золотых блюдца, бликующие от рыжего пламени свечи.
Леон, тихо позвала она, что тебе известно об этом знаке?
Она повернула к ним дневник, давая возможность поближе рассмотреть нарисованный там рисунок.
Ничего существенного, передернул плечами Леон. Только то, что родители его много изучали. Он нарисован практически на всех страницах. Вот здесь видишь? Мой отец ставил его в предложениях, словно заменяя какое-то слово.
С чего ты это взял? поинтересовался Викери. Тут все на чужеземном языке, так откуда же нам знать, что этот символ означает целое слово?
Этот язык состоит из видоизмененной латинской письменности, и только этот знак походит на древнеегипетскую иероглифику. Вот здесь, здесь и здесь он стоит в середине предложения. Сначала я подумал, что это необычный знак препинания, но заметил, что те ничем не отличаются от привычной нам системы. Остается только предположение, что это цельное слово Вероятно, этот символ вообще не принадлежит какому-либо из знакомых нам наречий, а взят из более древнего языка, но отец использовал его, чтобы либо что-то скрыть, либо, наоборот, сделать явным
Пока юноши дискутировали, Николь слушала с непривычно смиренным молчанием. Она спрятала глаза за опущенными ресницами и устремила взор на ладони. Белые плотные перчатки на ее маленьких ручках украшало дорогое кружево, и, по правде, носила она их отнюдь не только из-за этикета. Медленно стягивая каждый пальчик перчатки, она привлекла внимание юношей, которые глядели на это действо со смущением и легким стыдом. Уж больно привлекательно это выглядело. Но сама Николь этого не замечала.
Эм, ребята, кажется, я должна вам кое-что показать
Николь аккуратно положила снятую перчатку на колени и подняла оголенную ладонь. На светлой не тронутой солнцем коже темнело размытое пятно, а в его центре коричневым узором обозначился угловатый крюк, такой же, как на рисунках из дневника. Увиденное заставило Леона и Викери переглянуться. Оба почувствовали, как холодок пробежал по спине. Неизвестные миру знаки, тайные исследования трех семей и, ко всему прочему, родимое пятно Николь все это выглядело по меньшей мере жутко и интригующе.
Нависшее тягостное молчание разорвал Викери. Он нервно взъерошил себе волосы ладонью и попытался скрыть дискомфорт за усмешкой:
Похоже, теперь у нас есть веский повод узнать, чем занимались наши родители и как это связано с нами.
Не
сумев обуздать любопытство, ребята на следующий же день направились в библиотеку в назначенный час. Дубовая дверь открылась не сразу, пришлось приложить усилие, но ее запоздалый глухой хлопок при закрытии помог скрыть приход одного лишнего гостя.
Пока Николь и Викери шли по устланному ковром коридору прямиком к столу библиотекаря, Леон пробирался между стеллажами, вдыхая запах старой бумаги, кожаных переплетов и домашней пыли. Для любого книжного червя это смешение ароматов казалось приятнее французских духов, и Леон не был исключением.
Добравшись до дальней стены, откуда хорошо виднелся стол миссис Хоффман, юноша юркнул за белый вазон и спрятал лицо за широкими листьями аспидистры.
Миссис Хоффман явно торопилась: ребята застали ее в тот момент, когда она уже застегивала пиджак и водружала на темные кучерявые волосы широкополую шляпу. Из-за спешки она заметила ребят только тогда, когда уже взяла сумочку и готовилась бежать.